могли бы, пожалуй, поместить сюда настоящего старца.
- Это не понравилось бы маркграфине, - простодушно пояснил граф Го-
диц. - Она весьма справедливо находит, что старость приносит мало ве-
селья и на празднествах надо видеть только молодых актеров.
Избавляю читателей от дальнейшей прогулки. Не было бы конца, если бы
я стал описывать различные страны, жертвенники друидов, индийские паго-
ды, крытые дороги и каналы, девственные леса, подземелья, где можно было
видеть высеченное на скалах изображение мистерии страстей господних; ис-
кусственные пещеры с бальными залами, Елисейские поля, могилы, водопады,
серенады наяд и шесть тысяч фонтанов, которые, как впоследствии расска-
зывал Порпора, он должен был "переварить". Были тут еще тысячи других
прелестей, о которых подробно и с восторгом передают нам мемуары того
времени: например, полутемный грот, куда можно было проникнуть лишь раз-
бежавшись, - в глубине его находилось зеркало, которое, отражая в полум-
раке ваш собственный образ, неминуемо должно было страшно пугать вас;
монастырь, где, под страхом пожизненного заточения, вас обязывали
клясться в вечной покорности и вечном обожании маркграфини; дерево, с
которого благодаря спрятанному в ветвях насосу лились на вас чернила,
кровь или розовая вода, - в зависимости от того, хотели вас чествовать
или издеваться над вами; словом, масса прелестного, таинственного, ост-
роумного, непонятного, главное - стоящего бешеных денег; всего, что Пор-
пора имел дерзость находить невыносимым, идиотским, возмутительным.
Только ночь положила конец этой прогулке вокруг света, во время которой
гости то верхом, то в крытых носилках, на ослах, в каретах или в лодках
отмахали добрые три мили.
Привычные к холоду и усталости прусские офицеры хоть и посмеивались
над ребяческими забавами и "сюрпризами" Росвальда, однако не были так
поражены смехотворной стороной этой чудесной резиденции, как Консуэло.
Дитя природы, она родилась среди полей, привыкла, с тех пор как у нее
открылись глаза, смотреть на все созданное богом не в лорнет и не через
газовое покрывало; а барон фон Кройц, не являясь новичком в аристократи-
ческом обществе, привыкшем к роскошному убранству и модным украшениям,
все-таки был человек своего круга и своего времени. Он не питал отвраще-
ния ни к гротам, ни к уединенным беседкам в парке, ни к статуям. В об-
щем, барон развлекался с величайшим благодушием, смеялся и острил, и
когда его спутник, входя в столовую, почтительно выразил ему сочувствие
по поводу того, что пришлось поскучать во время несносной прогулки, воз-
разил ему:
- Скучать? Мне? Да нисколько. Я двигался, нагулял себе аппетит, нас-
мотрелся на тысячу безумств, отдохнул от серьезных дел, - нет, нет, я не
потерял даром времени.
Все были крайне удивлены, увидев в столовой одни лишь стулья, стоящие
вокруг пустого места. Граф попросил своих гостей сесть и приказал лакеям
подавать.
- Увы! Ваше сиятельство, - заявил лакей, которому надлежало отвечать,
- у нас не было ничего достойного предложить такому почтенному обществу,
и мы даже не накрыли на стол.
- Вот это мило! - воскликнул хозяин с наигранной свирепостью и, по-
молчав немного, добавил: - Ну, хорошо! Если люди отказывают нам в ужине,
взываю к аду и требую, чтобы Плутон прислал ужин, достойный моих гостей!
Сказав это, он трижды постучал об пол, и пол немедленно ушел куда-то
вбок, а в образовавшемся отверстии показалось ароматное пламя; затем при
звуках веселой и причудливой музыки под локтями гостей появился роскошно
сервированный стол.
- Недурно! - промолвил граф, приподнял скатерть и дальше уже продол-
жал говорить под столом: - Одно только меня очень удивляет: ведь госпо-
дину Плутону известно, что в моем доме нет даже воды, а между тем он не
прислал ни одного графина.
- Граф Годиц, - ответил из глубины хриплый голос, достойный преиспод-
ней, - вода - большая редкость в аду, ибо все наши реки пересохли с тех
пор, как глаза ее высочества маркграфини зажгли страстью самые недра
земли; тем не менее, если вы требуете воды, мы пошлем одну из Данаид на
берег Стикса, быть может, она найдет там воду.
- Пусть поспешит, но главное - дайте ей бочку без пробоин.
И сейчас же из прекрасной яшмовой чаши, стоявшей посреди стола, забил
фонтан горной воды, который в течение всего ужина рассыпался снопом
бриллиантов, загоравшихся, отражая множество свечей. Столовый сервиз был
шедевром роскоши и безвкусицы, а вода Стикса и "адский" ужин послужили
графу поводом для бесконечной и неостроумной игры слов, всяких намеков и
вздорной болтовни, но все прощалось ему ради его наивной ребячливости.
Вкусный сытный ужин, поданный юными сильфами и более или менее хоро-
шенькими нимфами, привел в веселое настроение барона фон Кройца. Однако
он не обращал почти никакого внимания на красивых крепостных хозяина пи-
ра; бедные крестьянки были одновременно горничными, любовницами, хорист-
ками и актрисами своего барина, он был их преподавателем красивых движе-
ний, танцев, пения и декламации. Консуэло еще в Пассау получила предс-
тавление о том, как вообще он вел себя с ними. И, припоминая, какую
славную участь сулил он ей тогда, она дивилась почтительной непринужден-
ности, выказываемой им теперь. По-видимому, ему было совсем не стыдно, и
он не чувствовал никакой неловкости за свой промах. Консуэло прекрасно
знала, что на другой день, при появлении маркграфини, все примет иной
оборот: она будет обедать с учителем в своей комнате и не удостоится
чести быть допущенной к столу ее высочества. Но это нисколько не смущало
ее. Однако она даже не подозревала, что ужинает с особой неизмеримо бо-
лее высокой и особа эта ни за что на свете не пожелает ужинать на следу-
ющий день с маркграфиней, - а это обстоятельство очень позабавило бы ее
в ту минуту.
Барон фон Кройц, улыбавшийся довольно холодно при виде доморощенных
нимф, выказал несколько больше внимания Консуэло после того, как, заста-
вив ее прервать молчание, вызвал на разговор о музыке. Он был просвещен-
ным, почти страстным любителем этого дивного искусства и говорил о нем с
большим пониманием; речи барона, вкусный ужин, тепло, наполнявшее комна-
ты, благотворно подействовали на угрюмое настроение Порпоры.
- Было бы желательно, - сказал маэстро барону, перед тем учтиво пох-
валившему его произведения, не называя его по имени, - чтобы государь,
которого мы постараемся развлечь, оказался таким же хорошим ценителем,
как вы.
- Уверяют, - ответил барон, - что мой государь довольно сведущ в этой
области и истинный любитель искусств.
- Так ли это, господин барон? - спросил маэстро, который вообще не
мог не противоречить всем и во всем. - Я не очень льщу себя этой надеж-
дой. Короли - первые во всех областях знания, по мнению своих подданных,
но часто случается, что подданные знают гораздо больше, чем они.
- В военном деле, так же как в инженерном и в науках, прусский король
понимает больше любого из нас, - горячо заметил поручик, - а что касает-
ся музыки, несомненно...
- Что вы ровно ничего об этом не знаете, как и я, - сухо перебил его
капитан Кройц. - Маэстро Порпора в этом отношении может полагаться
только на самого себя.
- А мне в сфере музыки королевское достоинство никогда не внушало
особенного доверия, - снова заговорил маэстро, - и когда я имел честь
давать уроки владетельной принцессе Саксонской, ей, так же, как всякому
другому, я не спускал ни единой фальшивой ноты.
- Как! - сказал барон, иронически глядя на своего спутника. - Неужели
и венценосцы берут когда-нибудь фальшивые ноты?
- Точно так же, как и простые смертные, сударь, - ответил Порпора. -
Однако должен признать, что владетельная принцесса проявила большие спо-
собности и очень скоро перестала фальшивить, позанимавшись со мной.
- Так, значит, вы простили бы кое-какие фальшивые ноты нашему Фрицу,
если бы он дерзнул взять их при вас?
- При условии, чтобы он исправился впоследствии.
- Но головомойки вы ведь ему все-таки не задали бы? - смеясь, вмешал-
ся в разговор граф Годиц.
- Задал бы, даже если бы он снял за это с плеч мою собственную голо-
ву, - ответил, бравируя, старый профессор, которого небольшое количество
выпитого шампанского сделало экспансивным.
Консуэло была надлежащим образом предупреждена каноником о том, что
Пруссия представляет собой большое полицейское управление - малейшее
слово, произнесенное шепотом на границе, переносится в несколько минут
благодаря какому-то таинственному и безошибочному эху в кабинет самого
Фридриха - и что никогда не следует обращаться к пруссаку, особенно к
военному или чиновнику, со словами "как вы поживаете", не взвесив каждо-
го слога и предварительно не отмерив семь раз, прежде чем отрезать, как
говорится в пословице. Вот почему ей не особенно понравилось, что ее
учитель впал в свой обычный насмешливый тон, и она постаралась диплома-
тически загладить его неосторожность.
- Если бы даже король Пруссии и не был первым музыкантом своего века,
- сказала она, - ему позволительно пренебрегать искусством, ничтожным,
конечно, по сравнению с его познаниями в других областях.
Но она не подозревала, что Фридрих жаждал быть великим флейтистом не
меньше, чем великим полководцем и великим философом. Барон фон Кройц за-
метил, что раз его величество смотрит на музыку как на искусство, дос-
тойное изучения, то, вероятно, и посвятил ему должное внимание и серьез-
ный труд.
- Э! - сказал, все больше и больше оживляясь, Порпора. - Внимание и
труд ничего не открывают в музыке тому, кого небо не наградило врожден-
ным талантом. Музыкальность отнюдь не является уделом всех людей, и лег-
че выиграть сражение и назначить пенсии литераторам, чем похитить у муз
священный огонь. Говорил же нам барон Фридрих фон Тренк, что, когда его
прусское величество сбивается с такта, виноваты его придворные. Но, по-
ложим, со мной подобного не случится!
- Так барон Фридрих фон Тренк говорил это? - спросил барон фон Кройц,
и глаза его вдруг загорелись жгучей злобой. - Ну, хорошо, - проговорил
он, усилием воли подавив ее и переходя на безразличный тон, - бедняга
теперь, должно быть, потерял охоту шутить, ибо до конца своих дней зак-
лючен в Глацскую крепость.
- Неужели! - воскликнул Порпора. - А что же он сделал?
- Это государственная тайна, - ответил барон, - но все заставляет
предполагать, что он обманул доверие своего государя.
- Да, - прибавил поручик, - он продал австрийцам планы укреплений
Пруссии, своего отечества.
- О! Это невозможно! - вырвалось у побледневшей Консуэло. Хотя девуш-
ка с величайшим вниманием следила за каждым своим движением, за каждым
словом, она не смогла удержаться от горестного восклицания.
- Это и невозможно и неверно! - закричал с негодованием Порпора. -
Те, кто уверили в этом короля, гнусно солгали!
- Полагаю, что вы не желаете косвенно уличать и нас во лжи, - прого-
ворил поручик, тоже бледнея.
- Надо быть до нелепости щепетильным, чтобы понять это таким образом,
- отрезал барон фон Кройц, бросая на своего спутника суровый, повели-
тельный взгляд. - Разве это нас касается? И какое нам дело до того, что
маэстро Порпора так горячо относится к своему молодому другу?
- И буду так же горячо относиться к нему даже в присутствии самого
короля, - заявил Порпора. - Я скажу королю" что его обманули и что нехо-
рошо с его стороны было поверить этому, а Фридрих фон Тренк - достойный,
благородный молодой человек, не способный на подлость.
- А я думаю, учитель, - прервала его Консуэло, которую все больше и
больше тревожила физиономия капитана, - вы не будете столь многоречивы,
когда удостоитесь чести предстать пред королем Пруссии. Я слишком хорошо
знаю вас и потому уверена, что ни о чем другом, как о музыке, вы гово-
