И рухнули в пыль казавшиеся несокрушимыми ценности: личный мажордом
Господина Президента -- тихая, но влиятельная фигура на очень хлебной
должности -- кому он теперь нужен? У преемника будет свой мажордом, и новый
начальник охраны, и иной кабинет министров, и другие любовницы. А
родственники? Прежним -- кратковременные соболезнования, а потом -- хорошо,
если просто забвение: поверженных грех не потоптать -- должны же быть
виновные в бедах и неудачах государства... Чиновникам полегче, но тоже
несладко -- адресно низвергнут самых крупных, а на нижних этажах пойдет
тотальная чистка: победившие кланы будут пожирать побежденных, целыми
колониями налипших за многие десятилетия на бока государственного корабля.
Ох уж эти традиции! Немыслим Дворец без лампасов: пятидесятидвухлетний
начальник Генерального Штаба (как он попал на традиционно сухопутную
должность -- сокрыто в склеротическом мраке президентских кадровых служб),
адмирал флота Леон Кутон, обойдя на повороте своего министра-маразматика и
официального вице-дебила, провозгласил себя исполняющим обязанности
Президента. Воздух, можно сказать, еще сотрясался от траурных салютов, а
государственный совет из представителей парламента и правительства уже
перевел его из и. о. в полноценного Господина Президента, так что войсковое
оцепление вокруг Резиденции Правительства можно было снимать. На заседании
не было господина Председателя, который пил вмертвую, сидя под домашним
арестом: ничего хорошего в оставшемся будущем ему не светило. Министр
обороны был обвинен в злоупотреблениях -- можно было и в бездуховности
обвинить, восьмидесятилетний алкаш мало уже что понимал, вице-президент
поддержал по бумажке все, что ему велели, парламент -- это уже вообще
неважно...
-- А-а, Дэниел Доффер, вольно. Проходи поближе, к столу. -- Леон Кутон,
отныне Господин Президент, сдвинул очки на лоб и постарался сделать улыбку
максимально добродушной.
-- Знавал я твоего батю, не близко правда, но в деле видел не раз. Даже
под его началом довелось побывать, на маневрах "вода--воздух", где он всеми
нами командовал. Вот кому бы Президентом быть, не мне -- рожден был править
твердой рукой. Что у тебя?
-- Прибыл согласно вашему приказанию к четырнадцати ноль-ноль, Господин
Президент! -- не моргнув глазом, отчеканил Дэнни. Клевать на фамильярное
ностальгирование по покойному батюшке он не собирался -- адмирал славился
прямолинейным коварством, крутостью обхождения и любовью к военным порядкам.
Господин Президент с одобрением оглядел мощную подтянутую фигуру
Доффера, в безупречно выглаженном и вычищенном штатском костюме.
-- Прибыл без опозданий, что, впрочем, естественно. Но -- к делу. Видит
бог, не искал я себе этот хомут на шею -- да так уж сложилось. Коли надо
Отечеству послужить -- служи и не ной. Правильно я говорю, Дэниел?
-- Так точно. (Раз Кутон перешел на "Дэниел", то и отвечать следует
также на флотский манер -- четко, но без титулов.)
-- Каков там глас народа -- ты бы должен знать по службе?
-- Народ многолик, и мнений много. Есть те, кто о старом скорбят. Но в
большинстве, в основе своей -- воспрянули после решения Госсовета. Господин
Президент, я не подхалим и не специалист... льстить, -- Дэнни споткнулся на
липком звукосочетании, -- но ничего иного доложить не сумею. Да, спектр
мнений широк, но процентов восемьдесят -- безоговорочно за вас!
-- Ну уж, восемьдесят! Врешь, поди?
-- Никак нет -- статистика, на компьютере обработано, машина врать не
умеет.
-- Зато люди -- ох как умеют! Беседовал я тут -- с наследием, так
сказать... Не можешь ничего делать, обленился, зажрался, обабился, ну так и
доложи, сукин ты сын! Но не ври, не втирай очки! Простить -- не прощу, но и
под трибунал не отдам, за честность хотя бы. Так нет -- изолгался,
проворовался -- и дальше, понимаешь, норовит: "под вашим мудрым
руководством, я, мы..." А у самого в Штатах миллионные счета в банке на
сына-дипломата. Расстреляю, без разговоров.
Кутон легко встал с кресла и пошел по кабинету, растирая поясницу.
-- Принимай Департамент под свою руку. Команда мне нужна -- страну
поднимать, авгиевы конюшни чистить. Одному -- не потянуть, хоть тридцать
часов в сутки работай. А я от дела да от службы бегать не приучен. И нужны
не старые пни, а упорные молодые парни! Тебе небось лет тридцать пять?
"Да, где-то так", -- самым краешком сознания усмехнулся про себя Дэнни,
преданно глядя в глаза Господину Президенту.
-- Самый тебе возраст для больших дел. Но спать на рабочем месте нам не
придется, обещаю. Не раздумал еще?
-- Кто, если не я? Так у нас в десантуре учили, Господин Президент!
-- Лихо учили. И на флоте так. Что о Фолклендах можешь сказать? Без
подготовки, в двух словах.
-- Гм, гм. -- Дэнни откашлялся. -- Острова, почти безлюдные, несколько
тысяч населения. Так называемые спорные территории. Но никакие они не
спорные, а исконно бабилонские, оккупированные Британией. Стратегически
важны для нашей безопасности. Аргентина также претендует на Фолклендские,
для них -- Мальвинские, острова, причем безосновательно.
-- Кроме географического расположения -- еще какие плюсы? Ископаемые,
плодородие, рыбные ресурсы?
-- Это прерогатива внешней... контрразведки, с кондачка, без
подготовки, боюсь соврать...
-- Ну и разведку бери себе, незачем службы дробить да крыс кабинетных
плодить. Справишься?
-- Так точно. Единый организм и должен быть единым. Разрешите
обратиться, Господин Президент?
-- Обращайтесь. -- Кутон, весьма чуткий на нюансы, тотчас среагировал
на официальные нотки в словах своего собеседника и перешел на официальное
"вы".
Дэнни оценил свой промах и мгновенно перестроился на просчитанное
легкое нарушение субординации по типу отец -- сын:
-- Господин Президент, разрешите мне еще два месяца с неделей в
заместителях походить? Я потом -- ночей спать не буду -- наверстаю!
-- А-а, это ты об Игнацио заботишься? Да я, признаться, хотел его на
пенсию, но с полной выкладкой отправить, с орденами, с выслугой, со всем
почетом. Что эти два месяца решат? Ладно, будь по-твоему. Вступился, значит,
за шефа, вместо того чтобы в спину плюнуть... Это редкость в наше время...
Ну, есть еще ко мне вопросы?
-- Никак нет. Разрешите идти?
-- Иди. Да, Дэниел, впредь постарайся не обращаться ко мне с просьбами,
по которым решение уже принято. Понял?
-- Так точно.
-- Ступай. -- Кутон с интересом наблюдал, как Дэн Доффер делает четкий
поворот через левое плечо: печатать шаг в штатском костюме нелепо, а тон
армейский уже взят -- что он будет дальше делать?
Но Дэнни не сплоховал: безупречно развернувшись на сто восемьдесят
градусов, он пошел к двери уверенно и мягко, почти не размахивая руками. Уже
у выхода он четко повернулся, склонил голову, выпрямил, прищелкнув каблуками
модных кожаных штиблет, и вышел в распахнутую вездесущим адъютантом дверь...
Целую неделю Гек ошивался по публичным домам Бабилона, выбирая те, что
поспокойнее и классом выше среднего. Впрочем, из-за объявленного траура три
дня всюду соблюдалось спокойствие: отменены все шоу, премьеры, концерты и
спортивные матчи. Гек за неделю так и не ночевал дома ни разу, некогда было.
Девок он выбирал длинноногих и грудастых, без выкрутасов в поведении, а
блондинки они были, брюнетки -- он и не вспомнил бы на следующий день.
Поначалу все шло распрекрасно, и все же к концу недели Гек нет-нет да и
вспоминал американочку Тину, которая хоть и не умела почти ничего, но была с
Геком от души, без шкурного интереса, и о презервативах с ней можно было не
думать. Эти же -- хорошие в основном бабы, но глупые и жадноватые. И какого
черта все они, как одна, норовят в чулки с пажиками нарядиться -- думают,
что красивее становятся, что ли? И Рита была такая же... В детстве Гек
думал, что чулки с поясом -- это отличительный знак заведения Мамочки Марго,
но и в Европе шлюхи так же одевались... В Дом к Мамочке Гек идти убоялся:
мало ли -- опознают татуировки. Рита их часто видела... Вообще говоря, если
по уму, то ее при случае убить бы надо...
-- Знакомьтесь, Стивен Ларей, мой главный и постоянный клиент. Моя
супруга, Луиза. -- Малоун натянуто улыбнулся и забегал, задергался по
кабинету, перемещая кресло, путаясь в телефонных шнурах, в поисках
кофейника, который за полчаса до этого сам же убрал в стенной шкаф.
-- Очень приятно. Муж много рассказывал о вас...
-- Рассказывал? Обо мне? -- Гек комично вытаращил глаза. -- Как
интересно! Что же он этакого обо мне рассказал, что вам от этого стало
приятно? -- Луиза Малоун смутилась и густо покраснела. Она и не собиралась
заходить на работу к мужу, но уже на улице обнаружила, что не взяла из дому
денег, и решила заглянуть, чтобы далеко не возвращаться, к Джози. Он лапушка
и не рассердится. Об этом страхолюдном мужчине с волчьим взглядом она,
конечно, слышала от мужа. Теперь он вышел из тюрьмы, и, Господи, хоть бы у
Джози не было из-за него неприятностей. Не надо никаких его денег, Господи.
Муж говорит, что ладит с ним, но мало ли...
Гек видел ее испуганное, напряженное лицо, и ему стало завидно от
осознания того, как один человек может так беспокоиться и переживать за
другого, близкого и любимого. Он улыбнулся, погладил себя по еще лысой, но
начинающей обрастать голове:
-- Я недавно освободился из мест заключения. Грехов у меня множество,
но я настолько испорчен, что ни один не отдам вашему мужу, все себе подберу.
Кроме того, если бы великолепный Джозеф Малоун из адвокатов перешел бы
работать в прокуратуру, то ему пришлось бы иметь дело, извините за
выражение, с государственными чиновниками от Фемиды, а грязнее и опаснее
этого народца не сыскать и в Голливуде, не то что в тюрьме. Врач ведь не
смотрит -- кто хороший, а кто плохой: лечит всех, кто под руку попадется.
Так же и адвокат -- кто-то должен оградить меня от произвола местных
властей, пока я не выкарабкаюсь из этого болота. Вы меня поймете, надеюсь?
Слыша грамотную и вежливую речь с потугами на шутки, Луиза закивала,
немного успокоенная этими странными доводами, и почти забыла о его глазах.
-- Это вы меня извините, что я вторглась так несвоевременно, так...
оторвала вас от дела. Видимо, секретарша отлучилась и не поставила меня в
известность, что ты занят. Еще раз прошу меня извинить; Джозеф, можно тебя
на минуточку?.. Ей-богу, господин Ларей... Я присмотрела дочке платьице,
поехала, пока с ней нянечка сидит, а кошелек забыла... Да, хватит
безусловно, мой дорогой. Я убегаю, не мешаю, до свидания. Джози, мы ждем
папочку, не задерживайся!
Малоун с облегчением закрыл дверь и развел руками:
-- Женщины! Она училась в пансионе у кармелиток, знаете ли, правила
хорошего тона... Я, естественно, упоминал вас, первопричину нашего
благосостояния, но рассказывать...
-- Да все нормально, Джозеф. Если можно мечтать о женитьбе, то только
на такой женщине, как твоя супруга. И я даже не красоту ее имею в виду. Она
молодчина, а тебе счастливый фант выпал, тьфу-тьфу-тьфу!.. Ну так что?
-- Я верю в ваше благоразумие, Стив, я согласен. И если даже иной раз
придется, как тогда, с чиновниками...
-- Не придется. Взятки и без тебя дадут и возьмут. Ты будешь моей
легальной, абсолютно законной, подчеркиваю, защитой. Более того, в качестве
моего -- и моих людей -- адвоката тебе не придется сталкиваться с
