этом месте границу было легче легкого. Самую опасную часть плана Питан
взял на себя. Аннету щадили. Но и ее роль была сопряжена с опасностью.
Ей предстояло купить в Париже два билета в Швейцарию; чтобы получить их,
следовало представить в кассу два паспорта со штампами, на которых прос-
тавлялись место назначения и точная дата выезда. Питан взялся достать
паспорт с указанием примет, совпадающих с приметами Франца. Но Аннета по
каким-то причинам паспорта не получила. Время летело. Срок приближался,
Аннета решила затребовать два паспорта, один на свое имя, другой на имя
сына. Безрассудная затея. Другой возраст, другая внешность. Но ждать
нельзя было. Смелость города берет! Аннета, впрочем, рассчитывала, что
паспорт придется предъявить лишь при покупке билетов.
Паспорт она без труда получила в Париже через посредство Марселя
Франка, тогда как многие другие имевшие больше прав на такую поездку,
теряли недели на хлопоты и в конечном итоге получали отказ. Хороши пра-
вила! Они ударяют как раз по людям ни в чем не повинным. В оправдание
Аннеты надо сказать, что она даже не понимала, как ей повезло. Если она
чегонибудь хотела, то уж хотела так страстно, что не сомневалась в успе-
хе, и ее вера сообщалась тем, от кого зависело исполнить ее просьбу. Как
на причину ходатайства она указала на слабое здоровье сына, которого она
хочет повезти в Швейцарию. Марсель не углублялся в подробности и занялся
хлопотами.
Аннета покинула провинциальный городок накануне назначенного Питаном
дня. Она приняла все меры, чтобы за ее отъездом из провинции немедленно
последовал отъезд из Парижа. В промежутке она нигде не задерживалась и
жила, как птица в листве; она ускользнула от надзора и в провинции и в
Париже, так как не известила о своем проезде через Париж никого из сво-
их. Сильвии было известно, что сестру уволили и по какой причине, но не
было известно о дне ее возвращения. Аннета решила пробыть в Париже ровно
столько времени, сколько необходимо для подготовки экспедиции; лишь пос-
ле успешного окончания дела она подаст о себе весточку родным. (А в слу-
чае провала они узнают о нем очень скоро!)
Итак, она приехала, никого не известив, вечером девятого ноября, с
наступлением темноты; остановилась в маленькой гостинице близко от вок-
зала железной дороги Париж - Лион - Средиземное море. И опять ее выручил
счастливый случай. Швейцарская граница все время была закрыта. Закрыли
ее в конце октября посла катастрофы на итальянском фронте. Еще девятого
ноября в Швейцарию никого не пропускали. И вот десятого граница снова
открылась - говорили, что только на один день. А это и был день, назна-
ченный Питаном. Лихорадочно возбужденная, Аннета потратила утро и днев-
ные часы на получение паспортов и виз, на выполнение всевозможных фор-
мальностей, ожидание в бесконечных очередях то в полицейском управлении,
то в министерстве иностранных дел. Затем она купила на вокзале билеты.
После того как все было сделано (ненастный день склонялся к вечеру, мо-
росил дождь). Аннета, в предвидении трудной ночи, вернулась в гостиницу
отдохнуть. Но в номере стоял адский холод. Теперь, когда с делами было
покончено, Аннета начала волноваться. Разбитая усталостью, она невольно
стала подумывать о возможности провала. Не разошлют ли сразу оповещение
о бегстве Франца? Не опоздает ли он к отходу поезда? А ее пропустят с
двумя билетами? Ну, довольно! Там видно будет... Все хорошо в свое вре-
мя! Сейчас думать воспрещается!.. Она вспомнила, что не запаслась прови-
зией. Франц приедет истомленный. Она вышла на несколько минут.
Был пятый час. Дневной свет угасал. Казалось, над городом носится
чье-то влажное и вялое дыхание. Безостановочно моросил мелкий дождик,
ровный и пронизывающий, как будто сочившийся не только из невидимого не-
ба, но даже из стен и мостовой. Париж был закутан в туман, как спящий
человек в одеяло. В четырех шагах не было видно ни зги. От струящейся
завесы вдруг отделялись фигуры прохожих; натыкаясь друг на друга, они
снова ныряли в облако тумана. Для тех, кто не хочет быть замеченным, это
не только укрытие, но и западня...
И вдруг стена тумана раздалась, в щель просунулось юное удивленное
лицо, послышался крик, и как ни быстро сердце Аннеты узнало это лицо,
чья-то рука еще быстрее схватила ее за локоть: перед ней был Марк.
- Мама!.. Ты!..
Аннета оцепенела от удивления... Уж эту встречу она никак не могла
предугадать!.. Марк смотрел на нее с радостью и любопытством. И, забрав-
шись под зонтик Аннеты, поцеловал ее. Их губы и щеки были мокры от дож-
дя. Она с трудом пришла в себя. Марк спросил:
- Ты, значит, вернулась? Ты - домой? Она ответила:
- Нет. Я здесь только проездом.
Марк удивился:
- Как?.. Ноты заночуешь здесь?
- Нет, я опять уеду вечером.
Он ничего не понимал.
- Как?.. Вечером уедешь? Куда, почему, на сколько времени?.. Когда ты
приехала?.. Ты только - проездом? И даже не известила меня!
Она взяла себя в руки.
- Извини меня, мальчик! Я сама узнала об этом в последнюю минуту.
Он снова стал осыпать ее вопросами, настойчиво и раздраженно.
- Я объясню тебе потом. На улице, под дождем - как тут разговаривать?
- Ну так идем домой! Ведь до вечера есть еще время.
- Нет, мне надо идти на вокзал.
Марк смотрел на нее нахмурившись.
- Ну что ж, я провожу тебя на вокзал.
Аннете надо было еще вернуться в гостиницу. Она хотела, чтобы сыну
стало известно, где она остановилась. Посвятить его в свои планы она не
могла. По тысяче причин! Нельзя впутывать его в это дело. Да и что он
подумает? Она не была уверена в нем, в твердости его характера; она счи-
тала, что он не способен проникнуться ее идеями, что он относится к ним
враждебно. Нет, она ничего не может ему сказать! На карте - жизнь друго-
го... Но не говорить - значит только укрепить в нем подозрения. Они и
так уже зашевелились. Что он думает о ее таинственной поездке. Она пок-
раснела.
- Иди домой, мальчик, - сказала она. - Видишь, как припустил дождь.
Ты промокнешь.
Он пожал плечами:
- Ты же не приехала без багажа. Где ты оставила чемодан? Я сбегаю за
ним, понесу.
- Мне никто не нужен.
Он обиделся, но сделал вид будто не расслышал, что она сказала. Он
хотел знать, куда она едет:
- Ты уже взяла билет? Аннета не ответила. Он шел за ней следом. Она
чувствовала, что он наблюдает за ней. Искала благоприятного предлога,
чтобы расстаться с ним, и ничего не могла придумать. На перекрестке она
остановилась и заставила себя заговорить повелительным тоном:
- Расстанемся здесь! Он упрямо сказал:
- На перроне.
Аннета сухо сказала:
- Прошу тебя, оставь меня.
Он продолжал шагать с ней рядом. Аннета вспыхнула. Она взяла его за
плечо:
- Довольно! Я запрещаю тебе идти за мной.
Он остановился, восприняв ее слова, как пощечину. Аннета сознавала,
что этого оскорбления он не простит. Но она начала. И теперь надо идти
до конца, раз это - единственное средство устранить сына. Марк, оскорб-
ленный, заговорил оскорбительным тоном:
- Что ты намерена делать? Ты мне не доверяешь?
- Нет.
Он повернулся и ушел.
Она позвала его:
- Марк, поцелуй меня! Марк, уязвленный, не обернулся. Он засунул руки
в карманы, сердито поднял плечи - и ушел. Туман скрыл его.
Аннета, стряхнув с себя минутное оцепенение, кинулась вслед за сыном.
- Марк!.. Боже мой!..
Он исчез. Она бежала, сталкиваясь в тумане с прохожими. Она хотела
ему сказать:
"Прости!.. Я объясню тебе... Подожди!.."
Слишком поздно! Он был далеко. Темнота, туман поглотили его. Через
несколько минут Аннета повернула обратно. Надо было позаботиться о дру-
гом. Другой ждать не мог.
Нахлынувшие заботы отвлекли ее от мысли о Марке. У входа на перрон ей
предстояло закомпостировать два билета. Но контролеры пропускали входя-
щих по одному. Ни малейшей гарантии, что они согласятся проштемпелевать
и второй билет. Случай выручил Аннету в третий раз. Только что прошла
целая семья. Отец, мать, трое детей. Один был на руках у отца, другого
вела мать, третья, девочка лет двенадцати, немного отстала. Аннета, улы-
баясь, взяла ее за руку и подала два билета чиновнику, - тот по рассеян-
ности не заметил подмены. Она прошла, ласково болтая с девчуркой, а за-
тем подвела ее к родителям.
Пассажиры толпились в вагонах. Купе были набиты битком. Аннета стояла
в коридоре. Прошло много времени, прежде чем поезд наконец тронулся и
умчался в ночь; огни потушили, опасаясь неприятельской авиации: было по-
лучено предупреждение о возможности воздушного налета. Поезд остановился
во мраке. Дождь стучал по крыше и оконным стеклам. А поезд все стоял.
Казалось, что они забыты, затеряны среди полей. Было сыро и холодно. Ан-
нета заснула стоя - притулившись между стенкой и соседями, жавшими ее с
двух сторон. Колени и лодыжки у нее ныли. Она умирала от усталости. Ей
что-то снилось, она вздрагивала от толчков и опять погружалась в грезы.
Снились ей Марк и Франц. Она была в комнате - у себя в комнате, в
провинции. Франц пришел за ней. Они собираются вместе уехать. Укладыва-
ются. Все уже готово... Вдруг распахнулась дверь... Марк... Франц скры-
вается в смежную комнату. Но Марк видел его. Он улыбается злой улыбкой,
какая иногда бывает у него; лицо его непроницаемо. Он вызывается прово-
дить Анкету. Но Аннета знает, что он хочет выдать пленного. Он двинулся
к дверям, за которыми скрылся Франц. Аннета становится у порога. Марк
говорит:
- Пусти же, мама! Мне хочется повидаться с милым Францем. Мне надо с
ним побеседовать.
Аннета кричит ему:
- Я знаю, чего тебе хочется. Но ты не войдешь!
Они стоят лицом к лицу и с вызовом смотрят друг на друга. Ужас овла-
девает Аннетой. В насмешливом взгляде Марка вспыхивает жестокая искорка.
Он говорит, отталкивая мать, загородившую проход:
- Погоди же!.. Я его накрою, твоего любовника!..
Страх, возмущение вызывают у Аннеты взрыв бешенства. В руке у нее от-
куда-то взявшийся кухонный нож; еще секунда - и этот нож вонзится...
Судорожно напрягая силы, чтобы вырваться из бездны преступления, она
просыпается и видит, что стоит в вагоне, в полной темноте. Она тяжело
дышит. Ужас и стыд... Ей перехватывает дыхание. Оскорбление, нанесенное
сыном, нанесенное сыну, постыдное подозрение, запятнавшее обоих (он, она
- это же одно целое!), ветер убийства-все это оледенило ее дрожащее те-
ло. Она говорит себе:
"Может ли это быть? Может ли быть, чтобы такая мысль промелькнула у
меня, пусть даже на один миг, чтобы она была во мне?.."
Аннета считала себя виновной в двойном преступлении перед своим
мальчиком: в его гнусном подозрении и своем покушении на сына... И Анне
га не могла вытолкнуть из своего мозга назойливой мысли:
"Если бы дело так обернулось, убила бы я его?.."
Она подумала, что со сна, быть может, разговаривала вслух и соседи
могли ее услышать, - это отрезвило ее. Она стиснула зубы и подавила ры-
дания, от которых у нее подымалась грудь. И снова услышала грохот катя-
щегося во мраке поезда... Нет! Никто не проник в тайну ее лихорадочных
видений. У каждого были свои. И в спасительном мраке она отирала жгучие
слезы. Разговор между двумя соседями вернул ее к действительности.
По их словам, поезд переменил маршрут, он свернул налево, вместо того
чтобы идти на Бурбоне. Аннета вздрогнула. Она разминется с Францем!..
Приникнув лицом к стеклу, она смотрела, ничего не видя, на густые тени,
бежавшие перед ней, и не узнавала местности. Но на первой же остановке
она задрожала от радости. Та самая станция...
Аннета озиралась... Два крестьянина. Солдаты. Но тот, кого она ждала,
не сел в поезд. Она уже не сомневалась, что все погибло. Снедаемая тре-
вогой, она попыталась пройти по коридору. Но трудно было продвигаться,
