пойти следом за королем, а потом прийти сюда и рассказать нам его прик-
лючения. Вот бы мы помучили его потом - получилось бы так, словно мы, не
вставая из-за стола, видели, где он был и что делал.
- Или лучше того, - со смехом подхватил Пельниц, - сказали бы ему об
этом только завтра, а свою прозорливость приписали бы чародею.
- Что это еще за чародей? - спросил Вольтер.
- Знаменитый граф де Сен-Жермен. Нынче утром он появился в Берлине.
- Вот как! Интересно бы узнать, кто он - шарлатан или сумасшедший.
- Это нелегкое дело, - ответил Ламетри. - Он так искусно скрывает
свою игру, что никто не может сказать про него ничего определенного.
- Видно, не такой уж он сумасшедший! - вставил Альгаротти.
- Поговорим о Фридрихе, - сказал Ламетри. - Мне хочется какой-нибудь
занятной историей возбудить его любопытство, а он в награду угостит нас
СенЖерменом и его допотопными приключениями. Это будет очень забавно. Но
где же все-таки сейчас наш монарх? Барон, вы знаете, где он! Вы чересчур
любопытны и, конечно, проследили за ним или чересчур хитры и уже давно
обо всем догадались.
- Если угодно, я готов рассказать... - начал Пельниц.
- Надеюсь, сударь, - побагровев от негодования, вмешался Квинт, - что
вы не станете отвечать на странные вопросы Ламетри. Если его величест-
во...
- Ах, милейший, - перебил его Ламетри, - с десяти часов вечера до
двух утра здесь нет никакого величества. Фридрих установил это раз нав-
сегда, и я знаю лишь один закон: "За ужином король не существует". Да
разве вы не видите, что бедняга король скучает, и разве вы, плохой слуга
и плохой друг, не хотите хотя бы в отрадные ночные часы помочь ему за-
быть о гнете его величия? Ну, Пельниц, ну, добрый барон, скажите же нам,
где сейчас король?
- Я не желаю этого знать! - заявил Квинт, выходя из-за стола.
- Как хотите, - сказал Пельниц. - Пусть те, кто не желает слушать,
заткнут уши!
- Я весь превратился в слух, - сказал Ламетри.
- Я тоже, черт побери, - смеясь сказал Альгаротти.
- Господа, - проговорил Пельниц. - Его величество находится сейчас у
синьоры Порпорины.
- Да вы просто морочите нас! - вскричал Ламетри. И добавил латинскую
фразу, которую я не могу перевести, так как не знаю латыни.
Квинт Ицилий побледнел и вышел. Альгаротти прочитал вслух итальянский
сонет, который тоже остался для меня не вполне понятным. А Вольтер тут
же сочинил четверостишие, сравнивая Фридриха с Юлием Цезарем. После чего
три ученых мужа с улыбкой переглянулись, а Пельниц повторил с серьезным
видом:
- Даю вам честное слово, что король сейчас у Порпорины.
- Не могли бы вы преподнести нам что-нибудь другое? - сказал д'Ар-
жанс, который был недоволен этим разговором, ибо не принадлежал к числу
людей, выдающих чужие тайны, чтобы поднять свой авторитет.
Пельниц нимало не смутился.
- Тысяча чертей, господин маркиз! Когда король говорит, что вы нахо-
дитесь у мадемуазель Кошуа, мы и не думаем возмущаться. Почему же вас
так возмущает тот факт, что король находится у мадемуазель Порпорины?
- Напротив, он мог бы стать для вас весьма поучительным, - возразил
Альгаротти, - и если это правда, я поеду сообщить об этом в Рим.
- Его святейшество любит позубоскалить, - добавил Вольтер, - и он от-
пустит на этот счет какую-нибудь забавную шутку.
- Над чем это будет зубоскалить его святейшество? - спросил король,
неожиданно появляясь в дверях столовой.
- Над любовными похождениями Фридриха Великого и Порпорины из Вене-
ции, - дерзко ответил Ламетри.
Король побледнел и бросил грозный взгляд на своих гостей; гости тоже
побледнели - кто больше, кто меньше, - все, за исключением Ламетри.
- Ничего не поделаешь, - спокойно заявил Ламетри. - Сегодня вечером в
театре господин де СенЖермен предсказал, что в тот час, когда Сатурн
пройдет между Львом и Девой, его величество, в сопровождении пажа...
- Что же он такое, этот граф де Сен-Жермен? - спросил король, невоз-
мутимо садясь за стол и протягивая свой стакан Ламетри, чтобы тот налил
ему шампанского.
Все заговорили о Сен-Жермене, и буря рассеялась, так и не разразив-
шись. В первую минуту наглость Пельница, который его предал, и смелость
Ламетри, который осмелился сказать это вслух, преисполнили короля гне-
вом, но Ламетри еще не успел закончить фразу, как Фридрих вспомнил, что
сам поручил Пельницу при первом удобном случае затеять разговор на из-
вестную тему и послушать, что будут говорить другие. Поэтому он тут же
овладел собой с той необычайной непринужденностью и легкостью, какие бы-
ли присущи ему одному, и никто больше не упомянул и словом о его ночной
прогулке. Ламетри, конечно, не побоялся бы снова о ней заговорить, но
мысли его немедленно приняли иное направление, которое предложил король.
Так Фридрих часто побеждал даже Ламетри, обращаясь с ним как с ребенком,
который вотвот разобьет зеркало или выпрыгнет из окна, если не отвлечь
его от этого каприза какой-нибудь игрушкой. Каждый высказал свое мнение
о знаменитом графе де Сен-Жермене, каждый рассказал свой анекдот.
Пельниц заявил, будто встречался с графом во Франции двадцать лет назад.
- И когда я увидел его сегодня утром, - добавил он, - мне показалось,
что мы расстались только вчера - он ничуть не постарел. Помнится, как-то
вечером во Франции, когда речь зашла о страстях господа нашего Иисуса
Христа, он вдруг воскликнул с самой забавной серьезностью: "Ведь говорил
же я ему, что его ждет плохой конец у этих злых иудеев. Я даже предска-
зал ему почти все, что с ним произошло впоследствии, но он не пожелал
меня слушать - рвение заставляло его презирать любую опасность. Его тра-
гическая гибель вызвала у меня такую скорбь, что я никогда не утешусь, и
до сих пор не могу думать о нем без слез". Тут этот проклятый граф и в
самом деле заплакал, и все мы тоже готовы были пролить слезу.
- Вы такой примерный христианин, - сказал король, - что меня это нис-
колько не удивляет.
Пельниц три или четыре раза внезапно менял религию ради выгодных
должностей, которыми король его соблазнял, желая поразвлечься.
- Ваша история давно всем известна, - сказал д'Аржанс барону, - это
просто выдумка. Я слышал кое-что получше. Нет, в моих глазах граф де
СенЖермен интересен и замечателен тем, что у него есть множество совер-
шенно новых и остроумных суждений об исторических событиях, оставшихся
для нас неясными и загадочными. По слухам, о каком бы предмете, о какой
бы эпохе с ним ни заговорили, он поражает собеседника своими познаниями
или умением тут же привести множество вполне правдоподобных и интересных
суждений, проливающих новый свет на самые таинственные факты.
- Если эти суждения действительно правдоподобны, - заметил Альгарот-
ти, - значит, он человек необыкновенно образованный и обладает к тому же
поразительной памятью.
- Более того! - сказал король. - Одного образования недостаточно,
чтобы объяснить историю. Очевидно, этот человек наделен могучим умом и
глубоким знанием человеческого сердца. Интересно бы узнать, какой порок
искалечил эту прекрасную натуру - желание ли сыграть исключительную
роль, приписать себе бессмертие и память о событиях, которые предшество-
вали существованию этого человека, или он просто заболел навязчивой иде-
ей вследствие глубоких размышлений и длительных научных занятий.
- Могу поручиться перед вашим величеством хотя бы в одном, - сказал
Пельниц, - в искренности и скромности нашего героя. Граф крайне неохотно
рассказывает о чудесных событиях, коих, как ему кажется, он был свидете-
лем. Ему стало известно, что его считают фантазером, шарлатаном, и, ви-
димо, это очень ему неприятно, так как теперь он отказывается обнаружить
свое сверхъестественное могущество.
- Скажите, государь, разве вы не умираете от желания увидеть и услы-
шать его? - спросил Ламетри. - Я просто сгораю от нетерпения.
- Неужели такие вещи могут вас интересовать? - возразил король. -
Зрелище безумия далеко не забавно.
- Согласен, если это действительно безумие. Ну, а если нет?
- Вы слышите, господа? - сказал король. - Человек, который ни во что
не верит, закоренелый атеист, увлекается чудесами и уже готов поверить в
бессмертие господина де Сен-Жермена! Впрочем, это неудивительно - ведь
все знают, что Ламетри боится смерти, грома и привидений.
- Не отрицаю, бояться привидений действительно глупо, - сказал Ламет-
ри, - но что касается грома и всего, что может стать причиной смерти, -
тут мои страхи вполне обоснованны и разумны. Чего же нам бояться, черт
побери, если не того, что может угрожать безопасности нашей жизни?
- Да здравствует Панург! - воскликнул Вольтер.
- Возвращаюсь к Сен-Жермену, - снова начал Ламетри. - Мессиру Пантаг-
рюэлю следовало бы завтра же пригласить его отужинать с нами.
- Ни в коем случае, - возразил король. - Вы и без того не совсем в
своем уме, мой бедный друг. Стоит Сен-Жермену появиться у меня в доме,
как все суеверные лица, - а их так много вокруг нас, - мигом придумают
сотню небылиц и разнесут их по всей Европе. Нет, нам нужен разум, доро-
гой Вольтер. О, разум, да придет царствие твое! Вот молитва, которую мы
должны повторять каждый вечер и каждое утро.
- Разум, разум! - сказал Ламетри. - Я нахожу его удобным и приятным,
когда он помогает мне оправдать и узаконить мои страсти, пороки... мои
желания, назовите это как хотите! Но когда он мне докучает, я хочу иметь
право выставить его за дверь. Мне не нужен такой разум - черт бы его
побрал! - который заставляет меня притворяться храбрецом, когда мне
страшно, стоиком, когда мне больно, смиренником, когда я вне себя от
гнева... Плевать мне на такой разум, я его не признаю. Это какое-то чу-
довище, химера, изобретенная старыми болтунами античности, которыми все
вы так восхищаетесь неизвестно почему. Пусть царствие его не придет ни-
когда! Я не поклонник неограниченной власти, в чем бы она ни проявля-
лась, и если бы кому-нибудь вздумалось принудить меня не верить в бога,
- а я не верую добровольно и совершенно искренно, - пожалуй, я бы тотчас
отправился на исповедь, просто из духа противоречия.
- О, как известно, вы способны на все, - сказал д'Аржанс, - даже на
то, чтобы уверовать в философский камень графа де Сен-Жермена.
- А почему бы нет? Это было бы так приятно и так пригодилось бы мне!
- Философский камень! - вскричал Пельниц, потряхивая своими пустыми,
беззвучными карманами и выразительно глядя на короля. - О да, пусть при-
дет царствие его, и поскорей! Такую молитву я готов читать каждое утро и
каждый вечер...
- Ах, вот оно что! - перебил его Фридрих, который всегда был глух к
подобным намекам. - Стало быть, ваш Сен-Жермен причастен также и к ис-
кусству делать золото? Этого я не знал!
- Так позвольте же мне от вашего имени пригласить его к ужину на
завтра, - сказал Ламетри. - Думаю, что и вам не мешало бы проникнуть в
его тайну, господин Гаргантюа. У вас большие потребности и гигантские
аппетиты - и как у короля, и как у преобразователя.
- Замолчи, Панург, - ответил Фридрих. - Отныне твой Сен-Жермен разоб-
лачен. Это дерзкий обманщик, и я прикажу установить за ним бдительный
надзор, ибо нам известно, что люди, владеющие этим прекрасным ис-
кусством, обычно вывозят из страны больше золота, нежели оставляют в
ней. Разве вы уже успели забыть, господа, знаменитого чародея Калиостро,
которого я велел выгнать из Берлина не более шести месяцев назад?
- И который увез у меня сотню экю, - подхватил Ламетри. - Пусть
дьявол отнимет их у него!
- Он увез бы их и у Пельница, если бы только они у него были, - доба-
вил д'Аржанс.
- Вы прогнали его, - сказал Фридриху Ламетри, - а он отплатил вам не-
дурной шуткой.
- Какой?
- Ах, вы ничего не знаете? Так я угощу вас одним рассказом.
