знает. Несколько чудаков, которые, на мой взгляд, никому не причинили
вреда, внезапно исчезли словно по волшебству. Граф де Сен-Жермен - он,
кажется, принадлежал к числу ваших друзей? Некий Трисмегист - по слухам,
он скрывался у господина Головкина, и с ним вы, вероятно, тоже знако-
мы... Ведь говорят, что вы в прекрасных отношениях со всеми этими сынами
дьявола...
- Эти лица арестованы? - спросила Консуэло.
- Или сбежали. По городу ходят обе версии.
- Если они так же не знают, за что их преследуют, как не знаю я, то
лучше бы им не трогаться с места, а спокойно ждать доказательств своей
невиновности.
- Или молодого месяца, который может изменить расположение духа мо-
нарха. Пожалуй, это будет самое верное. Мой совет - пойте сегодня как
можно лучше. Это произведет на него более сильное впечатление, чем кра-
сивые слова. Как это вы, мой прелестный друг, оказались столь неловки,
что ухитрились попасть в Шпандау? Никогда еще за такие пустяки, в каких
обвиняют вас, король не выносил столь неучтивого приговора даме. Должно
быть, вы дерзко ему отвечали и вели себя весьма воинственно. Маленькая
дурочка - вот вы кто! Да какое же преступление вы совершили? Расскажите
мне все, прошу вас. Держу пари, что я улажу ваши дела, и, если вы после-
дуете моим советам, вам не придется ехать обратно в эту сырую мышеловку
Шпандау - вы сегодня же будете ночевать в своей уютной квартирке в Бер-
лине. Ну, покайтесь же мне в своих грехах. Говорят, вы были на званом
ужине во дворце у принцессы Амалии и посреди ночи развлекались тем, что
изображали привидение и разгуливали с метлой по коридорам, чтобы попу-
гать фрейлин королевы. По слухам, у некоторых из этих девиц произошли
преждевременные роды, а самые добродетельные произведут на свет младен-
цев с родимым пятном на носу в виде крошечной метлы. Говорят также, буд-
то вам предсказывал будущее прорицатель госпожи фон Клейст, а господин
де Сен-Жермен открыл вам все тайны политики Филиппа Красивого. Неужели
вы настолько наивны и не понимаете, что король вместе со своей сестрой
хочет посмеяться над всеми этими чудачествами - только и всего. Ведь
привязанность короля к госпоже аббатисе доходит до ребячества. Ну, а
предсказатели... Королю нужно узнать, берут ли они деньги за свои басни,
и если да, он предложит им покинуть страну. Вот и все. Как видите, вы
сильно преувеличили важность своей роли, и, если бы вы согласились спо-
койно ответить на некоторые незначительные вопросы, вам не пришлось бы
попасть в государственную тюрьму и так скучно провести дни карнавала.
Консуэло слушала болтовню старого царедворца, не перебивая, а когда
он стал настойчиво просить ее ответить, она твердо заявила, что не пони-
мает, о чем идет речь. Она чувствовала, что под этим шутливым и благоже-
лательным тоном скрывается западня, и была настороже.
Тогда Пельниц переменил тактику и заговорил серьезно.
- Хорошо, - сказал он, - вы не доверяете мне, но я не сержусь. Напро-
тив, я очень ценю вашу осторожность. Если так, мадемуазель, я буду гово-
рить начистоту. Вижу, что на вас можно положиться и что наша тайна в
верных руках. Так знайте же, синьора Порпорина, что я ваш друг в еще
большей степени, чем вы можете предполагать, ибо я свой. Я принадлежу к
партии принца Генриха.
- Стало быть, у принца Генриха есть партия? - спросила Порпорина,
стремясь выяснить, в какую же интригу ее вовлекли.
- Не притворяйтесь, будто ничего не знаете, - возразил барон. - Эту
партию сейчас сильно преследуют, но она отнюдь не унывает. Далай-Лама,
или, если хотите, господин маркиз, не так уж крепко сидит на престоле,
чтобы его нельзя было свергнуть. Пруссия - хороший боевой конь, но не
следует доводить его до крайности.
- Итак, вы участвуете в заговоре, барон? Вот уж никогда бы не повери-
ла!
- Кто сейчас не участвует в заговорах? Наш тиран как будто окружен
верными слугами, но все они дали клятву погубить его.
- Как вы легкомысленны, барон, если открываете мне подобную тайну.
- Я открыл вам ее лишь потому, что принц и принцесса уполномочили ме-
ня на это.
- О какой принцессе вы говорите?
- Вы прекрасно знаете, о какой. Не думаю, чтобы в заговоре участвова-
ли другие принцессы!.. Разве только маркграфиня Байрейтская - ведь она
недовольна своим жалким положением и сердится на короля с тех пор, как
он разбранил ее за дружбу с кардиналом Флери. Это старая история, но
женщины злопамятны, а маркграфиня Гильеметта [10] обладает выдающимся
умом - не правда ли?
- Я никогда не имела чести беседовать с ней.
- Но вы виделись с ней у аббатисы Кведлинбургской!
- Я была у принцессы Амалии только однажды, и единственный член коро-
левской семьи, которого я там видела, это король.
- Ну, все равно! Так вот, принц Генрих поручил мне передать вам,
что...
- В самом деле, барон? - презрительным тоном проговорила Консуэло. -
Принц Генрих поручил вам что-либо передать мне?
- Сейчас вы убедитесь, что я не шучу. Он просил сообщить вам следую-
щее: дела его отнюдь не так плохи, как говорят; никто из сообщников не
предал его; Сен-Жермен уже во Франции, где пытается объединить оба заго-
вора - наш и тот, который собирается немедленно восстановить на английс-
ком престоле Карла Эдуарда; арестован один только Трисмегист, но
Сен-Жермен поможет ему бежать и вполне уверен в его молчании. Что каса-
ется вас, мадемуазель, то он заклинает вас не поддаваться угрозам марки-
за, а главное не доверяться некоторым лицам; чтобы заставить вас загово-
рить, они будут притворяться, будто действуют в ваших интересах. Вот по-
чему я подверг вас сейчас небольшому испытанию. Вы вышли из него победи-
тельницей, и я скажу нашему герою, нашему храброму принцу, будущему ко-
ролю, что вы одна из самых надежных защитниц его дела!
Изумленная беззастенчивой наглостью фон Пельница, Консуэло громко
расхохоталась, и когда, задетый ее презрением, барон спросил о причине
столь неуместной веселости, она ответила:
- Нет, вы просто бесподобны, вы неподражаемы, господин барон!
И снова невольно рассмеялась. Она бы смеялась и под ударами палки,
смеялась бы, как Николь у господина Журдена.
- Когда ваш нервический припадок пройдет, - сказал Пельниц, нимало не
смутившись, - вы, может быть, соблаговолите открыть мне ваши намерения.
Собираетесь ли вы предать принца? Думаете ли, что принцесса и в самом
деле выдала вас королю? Считаете ли себя свободной от данных клятв? Бе-
регитесь, мадемуазель. Быть может, вы не замедлите раскаяться в этом.
Силезию мы очень скоро отдадим Марии-Терезии, которая отнюдь не отказа-
лась от своих планов и превратится в мощную нашу союзницу. Россия и
Франция, несомненно, поддержат принца Генриха - ведь госпожа де Помпадур
не забыла пренебрежения Фридриха. Могучее объединение, несколько лет
борьбы легко могут свергнуть с престола надменного монарха, который дер-
жится уже только на ниточке... Благосклонность нового государя обеспечит
вам высокое положение. В результате, - и это еще самое меньшее, что мо-
гут повлечь за собой эти события, - курфюрст Саксонский лишится польско-
го королевства, а в Варшаве воцарится принц Генрих. Таким образом...
- Таким образом, барон, если судить по вашим словам, существует заго-
вор, который в угоду принцу Генриху готов снова предать Европу огню и
мечу? И этот принц ради удовлетворения собственного тщеславия не посты-
дится отдать свою родину чужеземцам? Мне трудно поверить в возможность
подобных гнусностей, но если, к несчастью, вы говорите правду, я глубоко
оскорблена тем, что меня считают вашей сообщницей. Давайте прекратим эту
комедию. Вот уже четверть часа, как вы с большим искусством пытаетесь
заставить меня сознаться в каких-то мнимых преступлениях. Я слушала вас
для того, чтобы узнать, под каким предлогом меня держат в тюрьме. Теперь
мне остается понять, чем я могла заслужить ненависть, которая столь низ-
кими способами преследует меня? Если вам угодно будет сказать мне это, я
постараюсь оправдаться. Если же нет, я могу ответить на все те интерес-
ные истории, которые вы мне рассказали, лишь одно - что они очень меня
удивили и что подобные проекты не вызывают во мне ни малейшего со-
чувствия.
- Если вы так мало осведомлены, мадемуазель, - обиженным тоном заявил
Пельниц, - я поражаюсь легкомыслию принца. Как мог он поручить мне столь
откровенно говорить с вами, не убедившись заранее в том, что вы одобряе-
те его планы!
- Повторяю, барон, мне совершенно неизвестны планы принца, но я убеж-
дена, что он не поручал вам передавать мне что бы то ни было. Простите,
что я говорю вам это прямо в глаза. Я питаю уважение к вашему возрасту,
но не могу не презирать ту отвратительную роль, какую вы сейчас играете
передо мной.
- Нелепые женские подозрения нисколько меня не задевают, - ответил
Пельниц, который уже не мог отступить и вынужден был лгать дальше. -
Придет время, и вы отдадите мне должное. При том смятении, которое вызы-
вает у человека преследование, и грустных мыслях, какие неизбежно порож-
дает тюрьма, неудивительно, что вы вдруг лишились своей обычной проница-
тельности и сообразительности. Когда речь идет о заговоре, надо быть го-
товым к подобным причудам, особенно со стороны дам. Возможно, впрочем,
что вы всего лишь преданный друг Тренка и наперсница августейшей прин-
цессы... Это тайны чересчур деликатного свойства, чтобы я стал говорить
о них с вами Сам принц Генрих смотрит на них сквозь пальцы, хотя ему не-
безызвестно, что единственной причиной, побудившей принцессу принять
участие в заговоре, является надежда восстановить доброе имя Тренка и,
быть может, выйти за него замуж.
- Об этом мне ничего не известно, господин барон, и я думаю, что,
будь вы искренно преданны какойнибудь августейшей принцессе, вы не стали
бы рассказывать о ней такие странные вещи.
Стук колес по мостовой положил конец этой бесе - де - к великой ра-
дости барона, не знавшего, что еще придумать, чтобы выпутаться из нелов-
кого положения. Они въехали в город. Певица прошла за кулисы и в свою
уборную под охраной двух часовых, следивших за каждым ее шагом. Актеры
встретили ее довольно холодно. Они любили ее, но ни у кого не было му-
жества открыто восстать против явной немилости короля. Все были пе-
чальны, держались принужденно, и казалось, что они охвачены страхом пе-
ред какой-то заразой. Порпорине хотелось приписать их унылое смущение не
трусости, а состраданию, и она сделала вывод, что ее заточение будет
долгим. Решив показать им, что не боится, она со спокойствием мужества
вышла на сцену.
В эту минуту в зале произошло нечто странное. Арест Порпорины наделал
в свое время много шуму, и так как публика состояла исключительно из
лиц, по своему убеждению или положению подчинявшихся королевской воле,
все спрятали руки в карманы, чтобы противостоять желанию и привычке ап-
лодировать опальной певице. Все глаза были устремлены на монарха, кото-
рый, со своей стороны, обводил публику испытующим взором, как бы прика-
зывая ей хранить глубочайшее молчание. Внезапно венок из живых цветов,
брошенный неизвестно откуда, упал к ногам певицы, и несколько голосов
одновременно и достаточно громко, чтобы их услышали во всех концах залы,
выкрикнули слова: "Это король! Это прощение короля!" Странный возглас с
быстротой молнии распространился из уст в уста, и так как каждый счел
своим долгом сделать приятное Фридриху, гром аплодисментов, какого ни-
когда и никто не слышал в Берлине, раскатился по зале от галерки до пар-
тера. В течение нескольких минут Порпорина, растерявшаяся и смущенная
столь смелым изъявлением чувств, не могла начать сцену. Изумленный ко-
роль с грозным видом обернулся к зрителям, но этот вид был принят за
