твоего мужа и ввергая его теперешнее существование в чистилище сомнений
и отчаяния. К счастью, между душой Альберта и твоею постоянно протянута
цепь невидимых рук, дабы помочь общению души, действующей на земле, при
свете солнца, с той, что трудится в неведомом мире, под сенью тайны,
вдали от взоров обыкновенных смертных.
Эта странная речь взволновала Консуэло, хотя она и решила не доверять
пышным фразам так называемых прорицателей.
- Поясните свою мысль, граф, - сказала она, силясь говорить спокойно
и хладнокровно. - Я знаю, что задача Альберта еще не выполнена на земле
и что душа его не уничтожена дыханием смерти. Но общение, могущее су-
ществовать между ним и мною, прикрыто завесой, которую способна разор-
вать только моя собственная смерть, если богу угодно будет оставить нам
хотя бы смутное воспоминание о нашей прошлой жизни. Это великая тайна, и
никто не властен помочь силам небесным соединить в новой жизни тех, кто
любил друг друга в жизни прошлой. Что же вы имели в виду, сказав, будто
некие дружественные силы заботятся обо мне, стараясь помочь этому сбли-
жению?
- Я могу говорить только о себе, - ответил граф де Сен-Жермен, - и
скажу, что, зная Альберта во все эпохи - и тогда, когда я служил под его
начальством во время войны гуситов с Сигизмундом, и позднее - во времена
Тридцатилетней войны, когда он был...
- Мне известно, граф, что вы утверждаете, будто помните все свои
прежние существования... Альберт тоже обладал этой болезненной и ги-
бельной уверенностью. Видит бог, я никогда не сомневалась в его искрен-
ности, но подобные мысли всегда совпадали у него с периодом такого лихо-
радочного возбуждения, даже бреда, что я не верила в реальность этого
исключительного и, пожалуй, невероятного свойства. Так избавьте же меня
от неприятных и странных рассуждении по этому поводу. Я знаю, многие лю-
ди охотно заняли бы сейчас мое место и, движимые пустым любопытством,
слушали бы вас с ободряющей улыбкой, делая вид, будто верят чудесным ис-
ториям, которые вы рассказываете так искусно. Но я не умею притворяться,
когда в этом нет крайней необходимости, я не могу забавляться вашими
"химерами", как их называют. Они слишком похожи на те, которые так пуга-
ли и огорчали меня, когда я слышала их из уст графа Рудольштадта. Прибе-
регите же их для тех, кто разделяет ваши заблуждения. А я ни за что в
мире не стала бы обманывать вас притворством. Впрочем, даже если бы эти
химеры и не пробуждали во мне горьких воспоминаний, я все равно не могла
бы насмехаться над вами. Прошу вас, ответьте, пожалуйста, на мои вопро-
сы, не пытаясь смутить мой ум туманными и двусмысленными речами. Чтобы
помочь вам быть откровенным, скажу прямо - мне уже известно, что у вас
есть какие-то таинственные и необыкновенные намерения, связанные с моей
дальнейшей судьбой. Вы собираетесь посвятить меня в опасные секреты, и
некие высокопоставленные лица поручили вам ознакомить меня с начатками
тайного учения.
- Высокопоставленные лица, графиня, бывают иногда большими пустосло-
вами, - весьма спокойно ответил граф. - Благодарю вас за откровенность.
Хорошо, я не стану касаться явлений, которые вам непонятны - и, быть мо-
жет, именно потому, что вы не хотите их понять. Скажу только, что в са-
мом деле существует некая оккультная наука, в коей я немного смыслю,
причем мне помогают в этом самые просвещенные умы. Однако в этой науке
нет ничего сверхъестественного, ибо предметом ее является всего лишь
изучение человеческого сердца или, если хотите, углубленное изучение
жизни человека, его сокровеннейших побуждений и самых тайных его поступ-
ков. А чтобы доказать вам, что это не похвальба, я могу подробно расска-
зать вам то, что происходит в вашем собственном сердце - с тех пор, как
вы расстались с графом Рудольштадтом. Разумеется, если вы позволите.
- Согласна, - ответила Консуэло, - ведь тут уж вы никак не можете
ввести меня в заблуждение.
- Так вот, вы любите, любите впервые в жизни, любите по-настоящему,
всем сердцем. И тот, кого вы любите так сильно, со слезами раскаяния,
ибо год назад вы еще не любили его, тот, чье отсутствие для вас мучи-
тельно, чье исчезновение обесцветило вашу жизнь и отняло у вас будущее,
это не барон Тренк - к нему вы питаете лишь чувство дружеской и спокой-
ной признательности, не Иосиф Гайдн - он является вашим младшим братом в
искусстве, и только, не король Фридрих - его вы боитесь, хоть он чем-то
и привлекает вас, это даже не красавец Андзолето, уже потерявший ваше
уважение, - нет, это тот, кого вы видели лежащим на смертном ложе в пыш-
ном облачении, в каком знатные семьи с гордостью опускают в могилу своих
усопших, это Альберт Рудольштадт.
В первую минуту Консуэло изумилась, услышав, как этот незнакомый че-
ловек высказывает вслух самые затаенные ее чувства. Но, вспомнив, что
прошлой ночью она рассказала принцессе Амалии всю свою жизнь и открыла
ей сердце, вспомнив все, что она только что узнала от принца Генриха о
сношениях принцессы с таинственным обществом, где Сен-Жермен играл одну
из главных ролей, она перестала удивляться и простодушно сказала графу,
что не считает такой уж заслугой с его стороны повторять то, что недавно
доверено нескромной подруге.
- Вы говорите об аббатисе Кведлинбургской? - спросил Сен-Жермен. -
Скажите, поверите ли вы моему честному слову?
- У меня нет права в нем сомневаться, - ответила Порпорина.
- Тогда даю вам честное слово, - продолжал граф, - что принцесса ни-
чего не говорила мне о вас по той простой причине, что у меня никогда не
было возможности обменяться хотя бы единым словом ни с ней, ни с ее на-
персницей - госпожой фон Клейст.
- Но ведь вы как-то связаны с ней, граф, если не прямо, то через дру-
гих людей?
- Связь эта сводится к тому, что я через третьих лиц пересылаю ей
письма Тренка и получаю письма принцессы для передачи ему. Как видите, я
не пользуюсь особым ее доверием, если она до сих пор полагает, будто я
не знаю, какого рода чувство заставляет ее заботиться о нашем беглеце.
Впрочем, принцесса не вероломна, она просто взбалмошна. Такими становят-
ся все деспотические натуры, когда их притесняют. Служители истины ожи-
дали от нее многого и покровительствовали ей. Дай бог, чтобы им не приш-
лось раскаяться!
- Вы несправедливы, граф, к этой привлекательной и несчастной прин-
цессе. Быть может, вы плохо осведомлены о ее делах. Я, впрочем, совсем
ничего не знаю о них, но...
- Не лгите понапрасну, Консуэло. Вы ужинали у нее прошлой ночью, и я
могу рассказать вам все детали.
Тут граф де Сен-Жермен привел мельчайшие подробности этого ужина,
повторил речи, произнесенные принцессой и госпожой фон Клейст, рассказал
даже, как они были одеты, каково было меню, сообщил о встрече с Женщиной
с метлой и т.д. Не ограничившись этим, он упомянул также об утреннем ви-
зите короля к нашей героине, привел фразы, которыми они обменялись между
собой, рассказал о том, как король замахнулся тростью на Консуэло, об
угрозах и раскаянии Фридриха, обо всем - вплоть до жестов и выражения
лица обоих собеседников. Словом, ему было известно все, словно он сам
присутствовал при этой сцене.
- Вы сделали большую ошибку, наивное и великодушное дитя, - сказал он
под конец, - что поддались этому обманчивому возврату дружбы и доброты:
король очень искусен в изъявлениях такого рода, когда ему это нужно.
Царственный тигр даст вам почувствовать свои когти, если вы не примете
более влиятельного и более достойного покровительства - покровительства
поистине отеческого и всесильного. Не ограничиваясь узкими пределами
маркграфства Бранденбургского, оно будет сопутствовать вам на всей по-
верхности земного шара - вплоть до незаселенных пространств нового мира.
- Кроме бога, я не знаю никого, - ответила Консуэло, - кто мог бы
оказать подобное покровительство и пожелал бы распространить его на
столь незначительное существо, как я. Если я и подвергаюсь здесь опас-
ности, то на одного лишь бога возлагаю я свои надежды. И буду остере-
гаться всякого иного заступничества, ибо мне неизвестны ни способы его,
ни побуждения.
- Подозрительность плохо вяжется с великодушием, - возразил граф. -
Графиня Рудольштадт великодушна - поэтому, и только поэтому, она имеет
право на покровительство истинных служителей божьих. Что касается спосо-
бов этих служителей, то их не счесть, и по своему могуществу и
нравственной чистоте они столь же отличны от способов, применяемых коро-
лями и принцами, сколь высокие деяния божьи своею святостью отличны от
дел честолюбцев и деспотов этого мира. Вы питаете любовь и доверие к од-
ному лишь божественному правосудию - пусть так! Но вы не можете не приз-
нать его влияния на людей добрых и умных, являющихся здесь, на земле,
исполнителями воли всевышнего и вершителями его закона. Восстанавливать
справедливость, покровительствовать слабым, сдерживать тиранию, поощрять
и вознаграждать добродетель, распространять принципы высокой нравствен-
ности, оберегать священную сокровищницу чести - такова во все времена
была миссия знаменитой и почтенной корпорации, которая под разными наз-
ваниями и в разных формах существует со времени возникновения обществ до
наших дней. Взгляните на грубые и бесчеловечные законы, управляющие на-
родами, взгляните на человеческие предрассудки и заблуждения, взгляните
- и вы увидите следы чудовищного варварства! Чем же вы объясните, что в
мире, которым так дурно распоряжается невежество толпы и вероломство
правителей, могут иногда расцветать добродетельные сердца и распростра-
няться некоторые истинные учения? А ведь это случается, и белоснежные
лилии, чистейшие цветы, такие души, как ваша, как душа Альберта, распус-
каются и блестят на нашей грязной земле. Но разве могли бы они сохранить
свой аромат, уберечься от укусов гнусных пресмыкающихся, устоять против
бурь, если бы их не поддерживали и не оберегали какие-то благодетельные
силы, чьи-то дружеские руки? Разве мог бы Альберт, этот благородный че-
ловек, совершенно чуждый мерзостям толпы, человек, стоящий настолько вы-
ше простых смертных, что они сочли его безумцем, разве мог бы он черпать
свое величие и веру только в самом себе? Разве он одинок во вселенной и
разве никогда не закаляет свои силы в горниле сочувствия и надежды? А вы
сами? Разве стали бы вы тем, что вы есть, если бы божественное дыхание
не перешло из души Альберта в вашу душу? Но сейчас, разлученная с ним,
попав в недостойную вас сферу, подвергаясь тысячам опасностей, вы - акт-
риса, вы - поверенная тайн влюбленной принцессы и слывущая любовницей
развратного себялюбца короля, - неужели вы надеетесь сохранить незапят-
нанной вашу чистоту, если крылья таинственных архангелов не раскроются
над вами, осенив вас небесным щитом? Помните, Консуэло, не в себе самой,
во всяком случае - не только в себе самой, почерпнете вы необходимые вам
силы. Благоразумие, которым вы так гордитесь, будет легко обмануто хит-
ростью и лукавством, окружающими во мраке ваше девственное ложе. Научи-
тесь же уважать святое воинство, невидимых солдат веры, которые уже сто-
ят стеной, оберегая вас. Никто не требует от вас ни обязательств, ни ус-
луг; вам приказывают одно - ощутив неожиданное действие этой благоде-
тельной поддержки, покоритесь и доверьтесь. Я сказал все, что мог. Те-
перь обдумайте хорошенько мои слова, и когда наступит должное время,
когда вы увидите чудеса, свершающиеся вокруг вас, вспомните, что все
возможно для тех, которые верят и трудятся сообща, для тех, которые рав-
ны и свободны. Да, да, для них нет ничего невозможного, когда нужно воз-
наградить добродетель, и если ваша окажется достаточно высокой, вы полу-
чите наивысшую награду - они смогут даже воскресить Альберта и вернуть
