господин де Сен-Жермен, - и я благодарю вас за призыв к моей чести. Я
откликнусь на него и буду говорить с вами откровенно. Но мы уже у ваших
дверей, холод и поздний час не позволяют мне задерживать вас долее. Если
вам угодно узнать нечто чрезвычайно важное, от чего зависит ваше буду-
щее, позвольте мне поговорить с вами на свободе.
- Если господину графу угодно будет навестить меня завтра в течение
дня, я буду ждать его в удобное для него время.
- Да, мне необходимо говорить с вами завтра. Но завтра к вам явится с
визитом Фридрих, а я не желаю с ним встречаться, потому что мало к нему
расположен.
- Позвольте, граф, о каком Фридрихе вы говорите?
- О, разумеется, не о нашем друге Фридрихе фон Тренке, которого нам
удалось вырвать из рук короля. Речь идет о том ничтожном и злобном коро-
ле Пруссии, который волочится за вами. Вот что: завтра вечером в Опере
состоится большой публичный бал. Будьте там. Можете переодеться в любой
костюм, я все равно узнаю вас и помогу узнать себя. В этой толпе мы най-
дем и уединение, и безопасность. Иначе наши встречи могут навлечь
большие несчастья на головы дорогих нам людей. Итак, до завтра, графиня!
С этими словами граф де Сен-Жермен низко поклонился Порпорине и ис-
чез, оставив девушку окаменевшей от изумления на пороге ее жилища.
"Положительно, в этом царстве разума ни на минуту не прекращается за-
говор против разума, - думала певица перед тем, как уснуть. - Не успела
я избежать одной опасности, угрожавшей моему собственному рассудку, как
сразу появилась другая. Принцесса Амалия объяснила мне таинственные яв-
ления последних дней, и я уже было успокоилась, как вдруг, почти тотчас
же, мы встречаем фантастическую Женщину с метлой или, во всяком случае,
слышим ее шаги, и она разгуливает в этом дворце сомнения, в этой цитаде-
ли неверия так же спокойно, как это могло бы случиться двести лет назад.
Едва я избавилась от страха, мучившего меня после встречи с Калиостро,
как появляется другой маг, который, по-видимому, еще лучше осведомлен о
моих делах. Когда все эти маги и волшебники следят за событиями жизни
королей и других могущественных или знаменитых людей, - это еще понятно,
но почему мне, бедной девушке, непритязательной и скромной, не удается
утаить от их бдительного ока ни одного обстоятельства моей собственной
жизни, - вот что невольно смущает меня и тревожит. Впрочем, послушаюсь
совета принцессы. Хочу надеяться, что будущее разъяснит и эту загадку, а
пока что воздержусь от всякого суждения. Пожалуй, больше всего я удив-
люсь, если визит короля, предсказанный СенЖерменом, действительно состо-
ится завтра. Это будет лишь третий королевский визит. Уж не является ли
этот Сен-Жермен его наперсником? Говорят, что надо опасаться тех людей,
которые дурно отзываются о своем господине. Постараюсь этого не забы-
вать".
На следующий день, ровно в час, во двор домика, где жила певица,
въехала карета без ливрейного лакея и герба, и король, за два часа до
того приславший предупредить Порпорину, чтобы она ждала его одна, вошел
к ней в шляпе, сдвинутой на левое ухо, с улыбкой на губах и с маленькой
корзинкой в руке.
- Капитан Крейц принес вам фруктов из своего сада, - сказал он. -
Злые языки уверяют, будто они сорваны в садах Сан-Суси и предназначались
на десерт королю. Но король, благодарение богу, забыл о нас, и скромный
барон пришел провести часок-другой со своей скромной подружкой.
Вместо того, чтобы развеселить Консуэло, это милое вступление сильно
встревожило ее. С тех пор как она тайно нарушала королевскую волю, выс-
лушивая откровенные признания принцессы Амалии, певица уже не могла с
прежней смелой прямотой беседовать с инквизитором - королем. Отныне сле-
довало обходиться с ним осторожно, быть может, льстить ему, стараться с
помощью искусного кокетства отвращать его подозрения. Консуэло чувство-
вала, что эта роль не по ней, что она сыграет ее плохо, особенно в том
случае, если Фридрих действительно питал к ней склонность, как утвержда-
ли при дворе, где слово любовь применительно к какой-то актрисе сочли бы
унизительным для королевского достоинства. Взволнованная и смущенная,
Консуэло неловко поблагодарила короля за его чрезмерное внимание, после
чего выражение его лица внезапно изменилось и сделалось столь же мрач-
ным, сколь лучезарным оно было секунду назад.
- Что это значит? - резко спросил он, хмуря брови. - Вы не в духе?
Или нездоровы? Почему вы назвали меня "государь"? Быть может, мой визит
помешал любовному свиданию?
- Нет, государь, - ответила молодая девушка, вновь обретая спо-
койствие искренности, - у меня нет ни свиданий, ни любви.
- Прекрасно! Впрочем, если бы даже и так - какое мне дело! Я потребо-
вал бы от вас лишь одного - чтобы вы сознались мне в этом.
- Созналась? Очевидно, господин капитан хотел сказать - чтобы я дове-
рилась ему?
- Объясните, в чем тут различие.
- Думаю, что вы, господин капитан, и сами знаете, в чем.
- Допустим. Но знать - еще не значит получить ответ. Если вы влюби-
тесь, я бы хотел узнать об этом.
- Не понимаю, зачем?
- В самом деле, не понимаете? Посмотрите мне в глаза. У вас сегодня
какой-то рассеянный взгляд.
- Господин капитан, вы, кажется, подражаете королю. Говорят, что при
допросе обвиняемого он пристально смотрит ему в глаза. Поверьте, такие
приемы дозволены ему одному. Впрочем, если бы он пришел с тем же ко мне,
я бы попросила его вернуться к своим делам.
- Вот как! Вы бы сказали ему: "Идите прочь, государь"?
- А почему бы и нет? Место короля на коне или на троне, а если бы ему
вздумалось навестить меня, я была бы вправе отказаться терпеть его дур-
ное настроение.
- Согласен. Но вы так и не ответили мне. Вы не хотите избрать меня
поверенным ваших будущих любовных приключений?
- У меня не может быть любовных приключений, барон, я уже не раз пов-
торяла вам это.
- Да, в шутку, потому что я и спрашивал вас в шутку. Ну, а если сей-
час я говорю серьезно?
- Я отвечу то же самое.
- Знаете, вы странная особа.
- Но почему же?
- Потому что вы единственная актриса, которая не занимается ни лю-
бовью, ни флиртом.
- Вы дурного мнения об актрисах, капитан.
- Нет! Я знавал и добродетельных актрис, но все они стремились к вы-
годному замужеству, а вы... уж и не знаю, о чем думаете вы.
- Я думаю о том, что вечером мне предстоит петь.
- Так вы живете сегодняшним днем?
- Да, теперь я живу так, а не иначе.
- Значит, не всегда было так?
- Нет, капитан.
- Вы любили?
- Да, капитан.
- Серьезно?
- Да.
- И долго?
- Да.
- А что случилось с вашим возлюбленным?
- Он умер!
- Но вы не утешились?
- Нет.
- О, вы еще утешитесь.
- Боюсь, что нет.
- Странно. Так вы не думаете выходить замуж?
- Никогда.
- И никогда никого не полюбите?
- Никогда.
- И даже не заведете себе друга?
- Даже друга - в том значении, какое придают этому слову прекрасные
дамы.
- Полноте! Если вы поедете в Париж и король Людовик Пятнадцатый, этот
галантный кавалер...
- Я не люблю королей, капитан, и особенно не терплю королей галант-
ных.
- Ага, понимаю, вы предпочитаете пажей. Например, такого красивого
кавалера, как Тренк!
- Я никогда не обращала внимания на его наружность.
- И тем не менее сохранили с ним какие-то отношения!
- Будь это так, наши отношения носили бы характер чистой и незапят-
нанной дружбы.
- Значит, вы признаетесь, что эти отношения существуют?
- Этого я не сказала, - ответила Консуэло, испугавшись, что может вы-
дать принцессу.
- Так вы отрицаете это?
- Если бы эти отношения существовали, у меня бы не было причин отри-
цать их. Но почему капитан Крейц расспрашивает меня так упорно? Неужели
это может его интересовать?
- Очевидно, это интересует короля, - ответил Фридрих, снимая шляпу и
резким движением нахлобучивая ее на белую мраморную голову Полигимнии,
чей античный бюст украшал одну из консолей.
- Если бы меня удостоил своим посещением король, - сказала Консуэло,
превозмогая овладевший ею страх, - я бы решила, что ему угодно послушать
музыку, и села бы за клавесин, чтобы спеть ему арию из "Покинутой Ариад-
ны"...
- Король не любит, когда предвосхищают его желания. Он желает, чтобы
ему отвечали на вопрос определенно и ясно. Что вы делали сегодня ночью в
королевском дворце? Видите ли, раз вы ходите к нему во дворец в неуроч-
ное время и без его позволения, значит, и он вправе вести себя у вас в
доме как хозяин.
Консуэло затрепетала, но, к счастью, присутствие духа всегда словно
чудом спасало ее от многих опасностей. Она вспомнила, что Фридриху не-
редко случалось прибегать ко лжи, чтобы выведать правду, и что его из-
любленным средством вырвать у человека признание было напасть на него
врасплох. Она овладела собой и, побледнев, но все-таки улыбаясь, сказа-
ла:
- Какое странное обвинение! Не знаю право, что и отвечать на столь
экстравагантные вопросы.
- Вы стали разговорчивее, - заметил король. - Совершенно ясно, что вы
лжете. Были вы этой ночью во дворце? Отвечайте - да или нет?
- В таком случае - нет! - смело сказала Консуэло, предпочитая быть с
позором уличенной во лжи, нежели сделать подлость и выдать чужую тайну,
лишь бы оправдаться самой.
- Вы не выходили из дворца в три часа ночи, одна, без провожатых?
- Нет, - ответила Консуэло, которая немного приободрилась, заметив в
выражении лица короля едва уловимый оттенок неуверенности, и теперь пре-
восходно разыгрывала удивление.
- Вы осмелились трижды произнести слово нет, - гневно вскричал ко-
роль, испепеляя девушку взглядом.
- Я осмелюсь произнести это слово и в четвертый раз, если того потре-
бует ваше величество, - ответила Консуэло, решаясь противостоять грозе
до конца.
- О, я знаю, женщина способна защищать свою ложь даже под пыткой, как
первые христиане защищали то, что они считали правдой. Кто может похвас-
таться тем, что вырвал искренний ответ у женщины? Послушайте, мадемуа-
зель, до сих пор я питал к вам уважение, ибо полагал, что вы являетесь
единственным исключением среди обладательниц пороков вашего пола. Я не
считал вас способной ни к интригам, ни к вероломству, ни к наглости. Мое
доверие к вам простиралось до дружбы...
- А теперь, ваше величество...
- Не перебивайте меня. Теперь я держусь другого мнения, и скоро вы
почувствуете его последствия. Слушайте меня внимательно. Если вы имели
несчастье вмешаться в мелкие дворцовые интриги, выслушать чьи-то неу-
местные излияния, оказать кому-то опасные услуги, не обольщайтесь - вам
недолго удастся обманывать меня, и я прогоню вас отсюда, причем позор
вашего изгнания будет столь же велик, сколь велики были благожела-
тельность и уважение, с какими я вас встретил.
- Государь, - бесстрашно ответила Консуэло, - так как самое заветное
и самое неизменное мое желание - это желание покинуть Пруссию, я с бла-
годарностью приму приказ о моем выезде, как бы унизителен ни был предлог
моего удаления и как бы сурово вы со мной ни говорили.
- Ах, так! - вскричал Фридрих вне себя от ярости. - Вы осмеливаетесь
разговаривать со мной в подобном тоне!
При этом он поднял трость, словно собираясь ударить Консуэло, но спо-
койный и презрительный вид, с каким она ждала этого оскорбления, отрез-
вил его, и, далеко отбросив трость, он взволнованно проговорил:
- Забудьте, что вы имеете право на благодарность капитана Крейца, и
обращайтесь к королю с подобающим уважением, не то я могу выйти из себя
и наказать вас, как упрямого ребенка.
- Государь, мне известно, что в вашей августейшей семье бьют детей, и
я слышала, что ваше величество, стремясь избавиться от такого обращения,
когда-то сами пробовали бежать. Мне, цыганке, будет легче совершить по-
