пропасти.
XII
Сразу же после окончания спектакля зала была прибрана, ярко освещена,
украшена, как того требовал обычай, и ровно в полночь большой бал-маска-
рад, который в Берлине назывался публичным, был открыт. Публика здесь
была весьма смешанная, поскольку принцы, а быть может, даже и принцессы
королевской крови слились с толпой актеров и актрис всех театров. Порпо-
рина проскользнула в залу одна, переодетая монахиней, так как этот кос-
тюм давал ей возможность скрыть шею и плечи под покрывалом, а очертания
фигуры - под широким платьем. Она чувствовала, что, во избежание толков,
могущих возникнуть после ее свидания с Сен-Жерменом, нужно стать неузна-
ваемой, а кроме того, не прочь была испытать проницательность графа -
ведь он уверял, что узнает ее в любом костюме. Поэтому она собственно-
ручно, не поделившись своим секретом даже со служанкой, смастерила себе
этот простой, непритязательный наряд и вышла из дому, закутавшись в
длинную шубку, которую сняла лишь тогда, когда оказалась в густой толпе.
Но не успела она обойти залу, как произошло нечто сильно ее встревожив-
шее. Какая-то маска, одинакового с ней роста и, по-видимому, одного по-
ла, одетая в точно такой же костюм монахини, несколько раз подходила к
ней и подшучивала над полным сходством их наряда.
- Милая сестра, - говорила ей монахиня, - мне бы хотелось знать, кто
из нас является тенью другой. Мне кажется, ты легче, прозрачнее меня, и
я хочу прикоснуться к твоей руке, чтобы убедиться кто ты: мой близнец
или же мой призрак.
Консуэло отделалась от этих приставаний и хотела было пройти в свою
уборную, чтобы надеть другой костюм или, во избежание недоразумений, хо-
тя немного изменить этот. Она боялась, что, несмотря на все предосторож-
ности, граф де Сен-Жермен все-таки разузнал, в каком она будет костюме,
что он заговорит с ее двойником и откроет той, другой маске тайны, о ко-
торых сообщил ей накануне. Но она не успела сделать то, что задумала.
Какой-то капуцин уже бежал за ней следом и, невзирая на сопротивление,
завладел ее рукой.
- Вам не удастся убежать от меня, милая сестра, - тихо сказал он ей.
- Я ваш духовник и сейчас перечислю все ваши прегрешения. Вы принцесса
Амалия.
- Ты еще послушник, брат, - ответила Консуэло, меняя голос, как это
принято на маскарадах. - Ты плохо знаешь своих прихожанок.
- Бесполезно менять голос, сестрица. Не знаю, такой ли костюм носит
твой орден, но ты аббатиса Кведлинбургская и можешь смело признаться в
этом мне, твоему брату Генриху.
Консуэло действительно узнала голос принца, который не раз беседовал
с ней и довольно сильно картавил. Чтобы убедиться, что ее двойник и в
самом деле принцесса, она продолжала все отрицать, но принц добавил:
- Я видел твой костюм у портного, а так как для принцев секретов нет,
мне стала известна твоя тайна. Впрочем, не будем терять времени на бол-
товню. Вы вряд ли намерены интриговать меня, дорогая сестра, а я не для
того хожу за вами по пятам, чтобы докучать вам. Мне нужно сообщить вам
нечто важное. Давайте отойдем в сторону.
Консуэло пошла за увлекавшим ее вперед принцем, твердо решив, что
скорее снимет маску, нежели воспользуется ошибкой и станет выслушивать
семейные тайны. Но при первых же словах, которые произнес принц, когда
они вошли в одну из лож, она невольно насторожилась и сочла себя вправе
дослушать до конца.
- Будьте осторожны, не слишком сближайтесь с Порпориной, - сказал
принц своей мнимой сестре. - Это не значит, что я сомневаюсь в ее умении
хранить тайны или в благородстве ее сердца. За нее ручаются самые высо-
кие лица, принадлежащие к ордену. Боюсь, что дам вам повод для насмешек
над моим чувством к этой привлекательной особе, но все же повторю, что
разделяю вашу симпатию к ней. Тем не менее и эти лица и я - мы считаем,
что вы не должны быть чересчур откровенны с нею, прежде чем не станет
совершенно ясно ее умонастроение. Подобное начинание, способное момен-
тально воспламенить пылкое воображение вроде вашего и исполненный закон-
ного возмущения ум вроде моего, может вначале устрашить робкую девушку,
чуждую, без сомнения, философии и политики. Доводы, повлиявшие на вас,
не способны произвести впечатление на женщину, живущую в совершенно иной
сфере. Предоставьте же заботу о ее посвящении Трисмегисту или Сен-Жерме-
ну.
- Но разве Трисмегист не уехал? - спросила Консуэло, которая была
слишком хорошей актрисой, чтобы ей не удавалось имитировать хриплый, то
и дело меняющийся голос принцессы Амалии.
- Вам лучше знать, уехал он или нет; ведь этот человек видится только
с вами. Я с ним незнаком. Но вот господин де Сен-Жермен представляется
мне самым умелым и самым сведущим человеком в том искусстве, которое ин-
тересует вас обоих. Он изо всех сил старается привлечь к нам эту пре-
лестную певицу и отвратить угрожающую ей опасность.
- А ей в самом деле грозит опасность? - спросила Консуэла.
- Да, если она будет все так же упорно отвергать любезности господина
Маркиза.
- Какого маркиза? - с удивлением спросила Консуэло.
- Как вы рассеяны, сестрица! Я говорю о Фрице, то есть о Далай-Ламе.
- Ах, о маркизе Бранденбургском! - сказала Порпорина, сообразив нако-
нец, что речь идет о короле. - Так, по-вашему, он действительно принима-
ет эту девчушку всерьез?
- Не скажу, что он ее любит, но он ревнует ее. И кроме того, сестра,
должен сказать, что вы сами ставите эту бедную девушку под угрозу, отк-
рывая ей свои тайны... Я ничего не знаю и не хочу знать, но во имя неба,
будьте осторожны и не давайте нашим друзьям повода заподозрить, что вами
движет не любовь к политической свободе, а какое-то иное чувство. Мы ре-
шили принять вашу графиню Рудольштадт. Когда она примет посвящение и бу-
дет связана клятвами, обещаниями и угрозами, вы сможете видеться с ней
без всякого риска. А до тех пор, умоляю вас, воздержитесь от встреч с
ней и от разговоров о наших общих делах. Для начала уезжайте с этого ба-
ла. Вам не подобает присутствовать здесь, и Далай-Лама непременно узна-
ет, что вы сюда приходили. Дайте руку, и пойдемте к выходу. Проводить
вас дальше я не смогу, ибо считается, что я нахожусь под арестом и Потс-
даме, а у дворцовых стен есть глаза, которые могут проникнуть даже через
железную маску.
В эту минуту кто-то постучал в дверь ложи, и так как принц не откры-
вал, стук повторился.
- Каков наглец! Он хочет войти в ложу, где находится дама! - сказал
принц, высунув бороду в окошечко ложи. Но человек в красном домино, в
мертвенно-бледной маске - в ней было что-то Пугающее - вдруг появился
перед окошечком и, сделав какой-то странный жест, проговорил: "Идет
дождь".
Это известие, видимо, произвело на принца сильное впечатление.
- Что я должен делать - уйти или остаться здесь? - спросил он у чело-
века в красном домино.
- Вы должны найти другую монахиню, - ответил тот, - очень похожую на
эту. Она бродит где-то в толпе. А об этой даме я позабочусь сам, - доба-
вил он, указывая на Консуэло и входя в ложу, дверь которой перед ним
предупредительно открыл принц. Они шепотом обменялись несколькими фраза-
ми, и принц вышел, не сказав Порпорине ни одного слова.
- Почему вы избрали для себя точно такой же маскарадный костюм, как у
принцессы? - спросил человек в красном домино, усаживаясь в глубине ло-
жи. - Это может повести к недоразумениям, гибельным и для нее и для вас.
Не узнаю вашей обычной осторожности и преданности.
- Если мой костюм похож на костюм какой-то другой дамы, мне об этом
ничего не известно, - ответила Консуэло, державшаяся с этим новым собе-
седником настороже.
- Я решил, что это карнавальная шутка, о которой вы обе условились
заранее. Но раз я ошибся и это дело случая, поговорим о вас, графиня, и
предоставим принцессу ее участи.
- Но, сударь, если кому-то угрожает опасность, по-моему, лицам, гово-
рящим о преданности, не подобает сидеть сложа руки.
- Человек, только что покинувший вас, позаботится об этой шальной ав-
густейшей головке. Вам, конечно, небезызвестно, что эта авантюра интере-
сует его больше, чем нас, - ведь он тоже ухаживает за вами.
- Ошибаетесь, сударь. Я знаю этого человека не больше, чем вас. К то-
му же ваши речи не похожи ни на речи друга, ни на речи шутника. Поз-
вольте же мне вернуться на бал.
- Сначала позвольте попросить у вас бумажник, который вам поручено
мне передать.
- С чего вы взяли? Мне никто ничего не поручал.
- Прекрасно, другим вы должны отвечать именно так. Но не мне - я граф
де Сен-Жермен.
- Мне это неизвестно.
Даже если я сниму маску, вы все равно не узнаете меня - ведь вы виде-
ли меня в темноте, ночью. Но вот вам моя верительная грамота.
Человек в красном домино показал Консуэло нотный листок с условным
значком, который она сразу же узнала. Дрожа от волнения, она отдала бу-
мажник, но добавила:
- Запомните мои слова. Мне никто ничего не поручал. Это я, я сама по-
сылаю известному вам лицу письма и прилагаемые к ним переводные векселя.
- Так, значит, это вы любовница барона фон Тренка?
Испуганная тягостной ложью, которую от нее требовали, Консуэло молча-
ла.
- Отвечайте, сударыня, - сказал человек в красном домино. - Барон не
скрыл от нас, что он получает утешение и помощь от особы, которая его
любит. Стало быть, это вы подруга барона?
- Да, я, - твердо ответила Консуэло, - и меня удивляют, меня оскорб-
ляют ваши вопросы. Разве нельзя мне дружить с бароном, не выслушивая при
этом грубых намеков и унизительных подозрений, которые вы позволяете се-
бе произносить в разговоре со мной?
- Положение чересчур серьезно, чтобы придираться к словам. Вы даете
мне поручение, подвергающее мою жизнь опасности. Тут может оказаться по-
литическая подкладка, а мне отнюдь не желательно быть замешанным в ка-
ком-нибудь заговоре. Я дал слово лицам, сочувствующим барону фон Тренку,
что помогу ему поддерживать сношения с предметом его любви. Но поймите -
я не обещал помогать ему поддерживать сношения с людьми, которые с ним
дружат. Дружба - понятие растяжимое, оно внушает мне беспокойство. Я
знаю, что вы неспособны на ложь. Если вы прямо скажете мне, что Тренк
ваш возлюбленный и я смогу сообщить это Альберту фон Рудольштадту...
- Боже праведный! Не мучьте меня, сударь, Альберта больше нет!..
- По мнению людей, он умер, я это знаю, но для вас, как и для меня,
он жив и будет жить вечно.
- Если вы понимаете это в смысле религиозном и условном, тогда конеч-
но, но в смысле материальном...
- Не будем спорить. Завеса еще покрывает ваш ум, но скоро она исчез-
нет. Сейчас мне важно знать одно - каковы ваши отношения с Тренком. Если
он ваш любовник, я берусь передать ему эту посылку, от которой, быть мо-
жет, зависит его жизнь, ибо у него нет никаких средств к существованию.
Но если вы откажетесь высказаться яснее, то и я отказываюсь быть посред-
ником между вами.
- Пусть так, - сказала Консуэло, сделав над собой мучительное усилие,
- он мой любовник. Возьмите же бумажник и поспешите ему передать.
- Довольно, - сказал граф де Сен-Жермен, беря бумажник. - А теперь,
благородная и смелая девушка, позволь выразить тебе мое восхищение и
уважение. Это было лишь испытанием твоей преданности и твоего самоотре-
чения. Я знаю все! Знаю, что ты солгала из великодушия и что ты свято
хранишь верность своему супругу. Знаю, что принцесса Амалия, хотя и
пользуется моими услугами, не удостаивает меня своим доверием и, пытаясь
освободиться от тирании ДалайЛамы, не перестает при этом быть принцессой
и скрытничать. Это на нее очень похоже - беззастенчиво обрекать тебя,
девицу без роду и племени (так выражаются в свете), на вечное несчастье
- да, на величайшее из всех несчастий, мешая блистательному воскрешению
