только одно: момент совпадения объема бытия с объемом смысла. Только при
таком соединении можно обнаружить действительную траекторию движения,
если таковая вообще имеется. Только обретя свое тело субъективно через
смысл и бытие, существующее как данность, можно ощутить наличие или
отсутствие движения, как оно происходит субъективно и объективно в
реальности.Наличие этих двух правд - бытийно существующей независимо от
субъекта, его тела, созданного по образу и подобию, и правды смысла,
которая может быть соразмерна и не соразмерна бытию как данности, - и
определяет ситуацию человека. Ситуацию необходимости постижения себя как
бытия, как Тела, иначе человек обречен на иллюзию как минимум семи
родов.
Источником того, что произнесено здесь сейчас и воплощено в при-
сутствии, является переживание. Переживание передать невозможно, но
возможно содействовать созданию ситуации, в которой подобное переживание
может случиться и с другими. Известно, что структурирование происходит
во всем целом одномоментно, и порождаемое мною сейчас структурирование,
воспринимаемое вами, не зависит ни от понимания, ни от резонанса, строго
говоря, не зависит ни от чего, ибо оно есть не часть смысла, а часть
бытия. От вашей же осмысленной деятельности, от ваших усилий зависит,
насколько это структурирование будет пребывать в вас, в вашем теле,
насколько оно повлияет на ваше бытие. Я хочу еще раз отметить, что
счастлив встречей с Флоренским, с его мыслью о двух правдах
человеческих.
Вопросы
- Насколько правомерно высказывание, что искатель становится в
новую точку координатора, в которой происходит переживание?
И.Н.- Точка координатора задана субъективностью, наличием Я-есмь.
Она всегда одна и та же.
- Но нас-то нет.
И.Н.- Как бытие мы всегда есть. Как смысл мы тоже всегда есть.
Вопрос только в соразмерности. Если же мы не осуществляемся как смысл,
то и бытие мы тоже не воспринимаем. Точка же координатора одна, и для
бытия, и для смысла.
- Есть ли у Вас то, что Вы назвали _жизнь как психологическое бес-
покойство_?
И.Н.- Естественно, у меня есть жизнь, но для меня жизнь - это
работа, в том смысле, о котором мы уже сегодня говорили. Тогда
психологические беспокойства существуют, но как проблема, возникающая в
результате сдвига точки координатора с нулевой позиции, как результат
слежения: остается ли _Я_ нулем или приобретает собственное содержание?
Когда говорится, что _Я_ - это затравочный элемент для наращивания
смысла, а смысл - в том, чтобы пережить себя как бытие, постигнуть себя,
то это ситуация, при которой, с точки зрения стороннего наблюдателя, вы
_нелюдь_. Сказано: истина, будучи высказана, часто похожа на свою проти-
воположность.
_Слон сильнее человека, тигр может больше него съесть, человек
создан, чтобы учиться_. В этом высказывании тот же смысл: человек создан
для того, чтобы смысл стал соразмерен бытию. И поэтому, произнося _Я
есть_, я могу этим ничего не сообщить, потому что это ноль, могу
сообщить, что я действительно есть, что я осмыслил свое тело
человеческое, между телом и смыслом исчезла несоразмерность.
- Можно ли сказать, что когда Христос говорил: Я есмь путь, го-
ворилось именно об этом?
И.Н.- Совершенно верно. Но социально гораздо удобнее трактовать
так: только Христос есть путь, только Христос есть правда, только он
есть истина. Но тогда кто такой Махариши? Еретик?
- Человек, находящийся в теле, - это не только тело?
И.Н.- То, что вы называете не только телом, и есть тело, все это
тело как бытие.
- А что с этой точки зрения смерть? Значит ли это, что человек пе-
решел в другое состояние?
И.Н.- Что такое умер? Мы можем только предполагать, потому что мы
еще живы. Можно только выдвигать гипотезы, используя свидетельства,
которые нам кажутся достоверными. Является ли разрушение того, что мы
называем биологическим телом, смертью на уровне бытия? Вряд ли. А на
уровне смысла? Вполне возможно. Может быть, не обязательно, но возможно.
Решая этот вопрос для себя, быть может, имеет смысл подходить
методологически. Какая гипотеза будет стимулировать вас сильнее?
Стимулировать для работы по производству смысла, соразмерного бытию.
Если меня стимулирует ужас перед бесконечными воплощениями, то я буду
работать максимально интенсивно, если же эта гипотеза меня успокаивает,
- мол, еще есть время, - то для этой цели эта гипотеза не годится.
Оценка здесь возможна только относительно главной задачи. Еще Гурджиев
заметил, что для восточного человека идея перевоплощений - стимул для
быстрейшего достижения последнего; а Христос, проникнув в природу
Великого Среднего западного человека, заявил, что или сейчас, или
никогда. Дело в том, что персонифицированная суть, суть, определяющая
духовную активность, одна и та же, поэтому те, кого принято называть
_достигшими_, никогда не _воюют_ между собой, в отличие от их последова-
телей. Суть одна, а ход к ней разный. Строго говоря, совершенно неважно,
что будет после так называемой смерти. Меня лично это совершенно не
волнует, с тех пор как я начал работать, мне не до этого, мне нравится
работать, а поэтому такая стимуляция уже не нужна, нет зазора между
жизнью и бытием. А вот в случае, когда вы осознали задачу, но
чувствуете, что психологическое беспокойство вас все время отвлекает,
тогда имеет смысл выбрать ту гипотезу, которая вас больше стимулирует. В
этом смысле смерть, действительно, лучший учитель. Для витальных людей
страх смерти - это один из самых сильных стимуляторов к деятельности по
поискам бессмертия. Меня же бессмертие как проблема вообще не интере-
сует.
- Нельзя ли вернуться к вопросу любви?
И.Н.- Прежде всего необходимо осознать, что чувство разъединяет, а
переживание соединяет. Чувство - это определенный способ
самоутверждения, подтверждение собственного существования, ибо я
испытываю чувство, направленное _на_. Тот же, на кого направлено
чувство, - это уже нечто другое. Переживание же соединяет. И поэтому
любовь как переживание, действительно, крепка как смерть, потому что она
подразумевает слияние с другим. Именно переживание создает ощущение как
бы исчезновения, смешивается страх и размышления на тему, кто кого окол-
довал, кто кого сглазил, начинает работать разнообразная защита, и вновь
наступает разделение.Конечно, в действительности никто не исчезает, на
самом деле вы просто перешагиваете привычные для себя границы
субъективного, установленные внешне, открываете в себе новые необозримые
просторы, и _Я_, которое начинает перемещаться по этим просторам,
пугается. А оно просто должно стоять в нуле и наращивать слой за слоем.
Театр жизни
Всем известно выражение Шекспира: _Весь мир - театр, все люди в нем
актеры, и каждый в нем свою играет роль_. А я бы хотел с этим не
согласиться. И на это несогласие в наше время у меня, на мой взгляд,
есть достаточно серьезные причины.
После многих лет практики, размышлений, экспериментов в области
театра, различных форм театра, я пришел к выводу, что граница, которая
отделяет театр от не-театра, - это зритель. Я учился в Щукинском
училище, еще застав благословенные совершенно времена, и вот, когда я
уже закончил, мой педагог, Александр Михайлович Паламишев, говорит: _Ну,
давай рассказывай, что у тебя за идеи такие, а то слухи, слухи,
слухи..._ И я ему рассказал, а он мне говорит: _Все очень интересно.
Только подумай о том, как бы не перешагнуть границу, за которой театр
кончается и начинается что-то другое_.
и палачам, и их жертвам, говорит: _Я люблю вас ВСЕХ! А уж если
люблю, то мы будем счастливы. Очень счастливы, наконец!_- все
действующие лица начинают аплодировать. Я еще сделал так, что занавес
тоже дергается, как бы закрываться будет, и все зрители начинали
аплодировать...
Но это на сцене. А в жизни, когда к ней относятся, как к театру,
памятники этим Ланселотам стоят, еще не все сняты. И по этим памятникам
нас учили _делать жизнь с кого_, т.е. вот идеальный исполнитель роли, а
ты молодой, начинающий артист, и, если ты хочешь пробиться в герои,
значит, давай, репетируй, дави себя, обстригай, все неподходящее внутрь
загоняй, но будь и соответствуй. Это социальный аспект игры в театр
жизни.
Второй аспект еще, может быть, более сложный и вызовет кое у кого
негативную реакцию, но, я еще раз напоминаю, я высказываю свое личное
мнение.
Когда в так называемой эзотерической литературе различных традиций
мы читаем о психотехнических приемах структурирования своей внутренней
реальности, то под разными названиями мы находим практически во всех
традициях необходимость ввести в свою внутреннюю реальность так
называемого незаинтересованного наблюдателя для выработки стабильного
самосознания или для кристаллизации, - названия могут быть самые разные.
Теперь давайте подумаем: если человек выступает в роли
незаинтересованного наблюдателя, то он ученый. Тогда жизнь превращается
в технологический акт, т.е. мы имеем исходный продукт, в конце хотим по-
лучить другой продукт, и для того чтобы вся технология была соблюдена,
мы используем незаинтересованного наблюдателя внутри себя, либо мы
используем для этого наставника, как бы он ни назывался. Тоже
незаинтересованный как бы наблюдатель. Если же наш внутренний
наблюдатель стал вдруг заинтересованным (очень трудно быть
незаинтересованным наблюдателем по отношению к себе) - он стал зрителем.
Тогда весь этот процесс - технологический - превращается в спектакль. И
вся жизнь этого персонажа - в реализацию некоторого замысла. Видите, как
красиво звучит? Я вам честно признаюсь, еще каких-нибудь шесть-восемь
лет назад я сам с упоением говорил: надо представить свою жизнь как
целое, иметь замысел и реализовать этот замысел. Я же все-таки режиссер
и актер! Но если я свою жизнь, собственную, рассматриваю как акт своего
творения, т.е. во мне есть мое Я, которое не имеет отношения к этой
инструментальности, кроме того, что оно ею владеет, хуже или лучше, то
моя инструментальность - это актер. Я есмь режиссер и автор
одновременно, а вот это все, т.е. жизнь, - сценическая площадка. А как
же тогда быть с любовью к ближнему? Одно дело, когда вся эта
психологическая перестройка происходит в условиях замкнутого,
специализированного, профессионального, грубо говоря, социума - т.е.
ашрам, монастырь, медресе, где вы изъяты из нормального потока жизни,
того, что мы уважительно называем Великим Средним, т.е. человек пошел в
среднее учебное заведение, в котором увольнительных не дают, закончил
его и появился перед нами в новом качестве. Это его внутренняя проблема,
какое это качество. Гурджиев, например, говорил: _Цель любого духовного
учения - в определенном смысле сделать из человека Актера_. Почему? Да
потому, что цель любой духовной технологии, если уместно такое
выражение, трансформации, так скажем, состоит в том, чтобы отделить
субъект от его инструментальности. Инструментальность - это типическое,
во многом, это та отграниченность, которую можно осознать, некоторые
даже говорят, понять - зачем мне именно такой инструмент дан, почему я
родился в это время, в этом месте, мужчиной, а не женщиной, или наобо-
рот, женщиной, а не мужчиной, почему у меня такие способности есть, а
таких нет - это как бы высший замысел, отработка кармы или еще что-
нибудь в таком духе. Опять высший замысел... У меня на сегодняшний день
сложилось убеждение, что даже для образного сравнения или для какой-то
ассоциативной параллели нельзя говорить, что мир - это театр, а жизнь -
это пьеса, а люди играют роли. Они играют роли и без этого, в пьесе,
которую не они написали - это все то, что называется социальные роли.
Очень мало кому из нас удается внести что-то новое в устоявшиеся приемы
исполнения той или иной социальной роли - мать, отец, сын, дочь, про-
хожий на улице, подчиненный, начальник. Очень редко кому удается внести
что-то новое. Это такой ритуализированный театр, просто театр _Кабуки_,
