старые стены, казавшиеся мне такими высокими, холодными и безмятежными
при свете луны! А глубокий ров с тусклой водой, отливавшей такой краси-
вой зеленью, множество печальных цветов, усеявших весной его берега! А
главное - мою малиновку! Готлиб уверяет, что она полетит за нами, но
ведь в столь поздний час она будет спать в листве плюща и не заметит на-
шего ухода. Милое созданьице! Пусть твое присутствие подарит утешение
той, кто сменит меня в этой камере! Пусть она будет так же беречь тебя и
заботиться о тебе, как это делала я!
Попытаюсь уснуть, чтобы завтра быть сильной и спокойной. Запечатываю
эти записки, чтобы унести с собой. С помощью Готлиба я раздобыла новый
запас бумаги, карандашей, свечек, который хочу оставить в своем тайнике.
Пусть эти бесценные сокровища обрадуют какую-нибудь другую узницу после
меня".
На этом кончается дневник Консуэло. Продолжим правдивый рассказ о ее
приключениях.
Необходимо сообщить читателю, что Карл не напрасно хвалился, будто он
получает помощь и указания от каких-то могущественных лиц. Эти невидимые
рыцари, хлопотавшие об освобождении нашей героини, сыпали золото полными
пригоршнями. Многие тюремщики, человек десять старых солдат и даже один
офицер были вовлечены в это дело и обещали молчать, ничего не видеть, а
в случае тревоги пуститься в погоню за беглецами лишь для вида. В вечер,
назначенный для побега. Карл ужинал у Шварцев и, притворившись пьяным,
предложил им выпить вместе с ним. Как большинство женщин, занимающихся
поваренным искусством, мамаша Шварц любила промочить горло. Муж ее тоже
не питал отвращения к водке из своего погребка, если платил не он. Ка-
кое-то сонное зелье, тайком подсыпанное Карлом в бутылку, помогло
действию крепкого напитка. Супруги Шварц с трудом добрались до постели и
захрапели так громко, что Готлиб, подойдя к ним, чтобы выкрасть ключи,
как всегда приписал все это сверхъестественной силе и решил, что их за-
колдовали. Карл вернулся на бастион и занял свой пост. Консуэло беспре-
пятственно дошла с Готлибом до этого места и бесстрашно ступила на вере-
вочную лесенку, которую ей сбросил дезертир. Но бедный Готлиб, упорно
желавший бежать вместе с ней, как она ни отговаривала его, оказался при
этом серьезной помехой. Тот самый Готлиб, который во время припадков
лунной болезни, как кошка бегал по кровлям, наяву не способен был сде-
лать, не спотыкаясь, и трех шагов по самой ровной дороге. Убежденный в
том, что он идет за посланцем небес, Готлиб не испытывал ни малейшего
страха, и прикажи ему Карл, он без колебаний спрыгнул бы в пропасть. Но
эта доверчивая храбрость только усиливала опасность его неловких движе-
ний. Карабкаясь, он ставил ногу как попало, не глядя, не рассчитывая.
После того как Консуэло двадцать раз вздрагивала от страха, думая, что
он погиб, он наконец взобрался на площадку бастиона, а оттуда трое бег-
лецов пошли по коридорам той части крепости, где находились лица, посвя-
щенные в заговор. Они беспрепятственно двигались вперед, как вдруг перед
ними вырос плац-майор Нантейль, иначе говоря - бывший вербовщик Мейер.
Консуэло решила, что все погибло, но Карл помешал ей обратиться в
бегство, сказав: "Не бойтесь, синьора, господин плац-майор действует за-
одно с нами".
- Остановитесь, - торопливо сказал им Нантейль. - Случилась неприят-
ность. Плац-майору Веберу вздумалось прийти поужинать в нашу часть зда-
ния с одним старым, безмозглым офицером. Они сидят в помещении, через
которое вам необходимо пройти. Надо найти способ выдворить их оттуда.
Карл, скорее возвращайтесь на свой пост - не то вас могут хватиться. Я
приду за вами, когда будет возможно. Госпожа Порпорина укроется в моей
комнате. Готлиба я возьму с собой и скажу, что у него припадок лунной
болезни. Оба моих дурака побегут взглянуть на него, помещение освободит-
ся, и я заберу ключ, чтобы они больше не могли туда попасть.
Готлиб, не знавший, что он лунатик, вытаращил глаза, но Карл сделал
ему знак, и он слепо подчинился. Консуэло смертельно не хотелось входить
в комнату Мейера.
- Почему вы боитесь этого человека? - шепотом спросил у нее Карл. -
Ему обещана слишком крупная сумма, чтобы он вздумал предать вас. Он дал
правильный совет: я вернусь на бастион. Чрезмерная поспешность может нас
погубить.
"Чрезмерное хладнокровие и предусмотрительность тоже могут погубить
нас", - подумала Консуэло. Тем не менее она уступила. У нее было при се-
бе оружие. Проходя через кухню Шварцев, она успела схватить там не-
большой нож, и это немного успокаивало ее. Деньги и бумаги она еще
раньше отдала Карлу, а себе оставила только свое распятие, которое счи-
тала талисманом.
Для большей безопасности Мейер запер ее в своей комнате и ушел вместе
с Готлибом. Минут через десять, показавшихся Консуэло вечностью, Нан-
тейль вернулся, и она с ужасом заметила, что он запер дверь изнутри, а
ключ положил в карман.
- Синьора, - сказал он ей по-итальянски, - вам придется вооружиться
терпением еще на полчаса. Эти негодяи пьяны и уйдут из-за стола не
раньше, чем пробьет час ночи. Тогда их выгонит сторож, который дежурит в
этой части здания.
- А что вы сделали с Готлибом, сударь?
- Ваш друг Готлиб находится в безопасности. Он спрятался за вязанкой
хвороста и отлично там выспится. Пожалуй, это поможет ему бодрее шагать,
когда он пойдет вслед за вами.
- А Карла вы предупредите, не так ли?
- Если мне не вздумается приказать повесить его, - ответил плац-майор
с какой-то сатанинской усмешкой. - Мне незачем оставлять его здесь. Ну
что, довольны вы мною, синьора?
- Сейчас у меня нет возможности доказать вам мою признательность, су-
дарь, - холодно ответила Консуэло, тщетно стараясь скрыть свое презре-
ние, - но я надеюсь, что вскоре смогу расквитаться с вами.
- Черт побери, да вы можете расквитаться со мной сейчас же (Консуэло
с ужасом отшатнулась)... если проявите ко мне хоть немного симпатии, -
добавил Мейер с неуклюжей и неловкой любезностью. - Не будь я таким
страстным любителем музыки, а вы - такой красоткой, я ни за что не нару-
шил бы своего долга и не стал бы помогать вашему побегу. Неужели вы ду-
маете, что я делаю это из-за денег? Тьфу! Да я достаточно богат, чтобы
обойтись без ваших друзей, а принц Генрих недостаточно могуществен, что-
бы спасти меня от петли или от пожизненного заточения, если будет обна-
ружено мое участие. Так или иначе, дурная служба повлечет за собой неми-
лость, перевод в другую крепость, менее удобную, расположенную дальше от
столицы... Все это заслуживает маленького утешения. Полно! Перестаньте
разыгрывать гордячку. Вы ведь знаете, что я влюблен в вас. У меня мягкое
сердце! Но это не значит, что можно злоупотреблять моей слабостью. Вы не
монахиня, не святоша, черт побери! Вы очаровательная актриса, и я готов
держать пари, что на пути к первым ролям вам случалось дарить немного
нежности директорам некоторых театров. Да, черт возьми! Если вы пели Ма-
рии-Терезии, а говорят, что это так, значит вы прошли через будуар князя
фон Кауница. Сейчас вы находитесь в менее роскошном помещении, но ваша
свобода - в моих руках, а свобода - это еще более драгоценный дар, чем
милость императрицы.
- Это угроза? - спросила Консуэло, бледная от негодования и отвраще-
ния.
- Нет, это просьба, прекрасная синьора.
- Но, надеюсь, не условие?
- Ни в коем случае. Что вы! Это было бы неблагородно! - ответил Мейер
с наглой иронией, подходя к Консуэло и раскрывая объятия.
Консуэло с ужасом отбежала в дальний угол. Ме-йер последовал за ней.
Она увидела, что погибнет, если ради чести не пожертвует человеколюбием,
и внезапно, побуждаемая неистовой гордостью испанки, встретила объятия
Мейера, вонзив ему в грудь свой нож. Мейер был очень жирен, и рана не
представляла опасности, но когда он увидел, как течет его кровь, ему по-
казалось, что он умирает. Будучи столь же труслив, сколь развратен, он
едва не лишился чувств и упал животом на постель, бормоча: "Меня зареза-
ли! Я погиб!" Консуэло подумала, что убила его, и едва не лишилась
чувств сама. После нескольких секунд безмолвного ужаса она все же реши-
лась подойти к Мейеру и, видя, что тот не шевелится, отважилась подоб-
рать оброненный им ключ. Как только ключ от комнаты оказался в ее руках,
мужество снова вернулось к ней, она без колебаний вышла и наудачу броси-
лась бежать по коридорам. Все двери оказались отпертыми, и Консуэло
спустилась с какой-то лестницы, не зная, куда она ведет. Но когда вне-
запно раздался звон набата, затем барабанный бой, а вслед за ним пушеч-
ная пальба, - все, что так сильно напугало ее в ночь припадка лунатизма
у Готлиба, - ноги у нее подкосились. На нижних ступеньках она упала на
колени и, скрестив руки, стала молиться за бедного Готлиба и великодуш-
ного Карла. Оказавшись разлученной с ними, оставив их под угрозой смер-
ти, которую они должны были принять ради нее, она уже не чувствовала в
себе ни сил, ни желания искать спасения. Вдруг раздались чьи-то поспеш-
ные тяжелые шаги, яркий свет факелов возник перед ее испуганными глаза-
ми, и она уже не могла понять, что это - действительность или бред ее
больного воображения. Она забилась в уголок и окончательно потеряла соз-
нание.
XX
Придя в себя, Консуэло, еще не понимая, где она, ощутила какое-то не-
изъяснимое, ни с чем не сравнимое блаженство. Она лежала под открытым
небом, но совершенно не чувствовала ночного холода, хотя и видела сияние
звезд в беспредельном безоблачном небе. Вслед за этим она испытала и
другое приятное ощущение - ощущение быстрого, но плавного движения.
Плеск весел, размеренно погружавшихся в воду, подсказал ей, что она на-
ходится в лодке и плывет по пруду. Сладостное тепло разливалось по всему
ее телу, а в спокойствии спящих вод, где покачивалось от легкого ветерка
множество болотных растений, была какаято пленительная нега, напоминав-
шая о лагунах Венеции в прекрасные весенние ночи. Приподняв голову, Кон-
суэло огляделась по сторонам и увидела двух гребцов, сидевших на разных
концах лодки. Она взглядом поискала крепость и увидела ее, но уже дале-
ко, - мрачную каменную громаду в прозрачной рамке воздуха и волн. Консу-
эло поняла, что спасена, но тотчас вспомнила о своих друзьях и с трево-
гой произнесла имя Карла.
- Я здесь, синьора. Ни слова, ни единого слова! - ответил Карл, кото-
рый сидел на веслах впереди нее. Консуэло решила, что вторым гребцом был
Готлиб, и, не в силах пошевелиться, снова откинулась назад.
Чья-то рука подтянула выше окутывавший ее теплый я мягкий плащ, но
она осторожно отстранила его от лица, чтобы продолжать любоваться беско-
нечным, усеянным звездами небом, простиравшимся над ее головой.
По мере того как силы и свобода движений, парализованных сильным
нервным припадком, постепенно возвращались к Консуэло, она понемногу со-
биралась с мыслями, и ужасный, окровавленный образ Мейера возник перед
него. Почувствовав, что ее поддерживает чья-то рука и что голова ее по-
коится на груди у третьего пассажира, которого до сих пор она не замеча-
ла или, вернее, принимала за тюк - настолько он был закутан, невидим и
неподвижен, - она сделала новую попытку приподняться.
Величайший ужас овладел ею при мысли о том, что, быть может, именно
негодяй Мейер сидит сейчас рядом с нею, - ведь Карл проявил к нему такое
легкомысленное доверие. Старания незнакомца скрыть свое лицо еще усили-
вали подозрения беглянки. Смутившись, она вспомнила, что спокойно дрема-
ла на груди у этого человека, и почти рассердилась на судьбу, позволив-
шую ей провести под его покровительством несколько минут целительного
забвения и неизъяснимого блаженства.
К счастью, в это мгновение лодка пристала к берегу, и Консуэло поспе-
