жить как некое высшее существо, наделенное колдовским, быть может
дьявольским, могуществом, но могуществом неотразимым. Консуэло страши-
лась его, но в то же время жаждала, чтобы разлука была не столь внезап-
ной, чтобы она не оказалась вечной.
Лошади пошли шагом, и Карл открыл дверцу.
- Господин рыцарь предлагает вам пройтись, синьора, - сказал он. -
Подъем здесь труден для лошадей, а мы в лесу. Опасности как будто нет.
Опершись на плечо Карла, Консуэло спрыгнула на песок, даже не дождав-
шись, чтобы он опустил подножку. Она надеялась увидеть своего дорожного
спутника, своего нежданного возлюбленного. И она действительно увидела
его, но впереди, в тридцати шагах, а следовательно, только его спину,
причем он по-прежнему был закутан в широкий серый плащ, с которым, оче-
видно, решил не расставаться ни днем, ни ночью. Походка и та часть его
шевелюры и обуви, которую можно было увидеть, свидетельствовали об изыс-
канности и изяществе мужчины, привыкшего заботиться о своем туалете "с
целью оттенить свои природные преимущества", как говорили в то время.
Эфес его шпаги сверкал, как звезда в лучах восходящего солнца, а запах
пудры, которую светские люди употребляли тогда с большим разбором,
чувствовался на расстоянии, оставляя в утреннем воздухе ароматный след
"благовоспитанного" человека.
"О боже! - подумала Консуэло. - Что, если это какой-нибудь щеголь,
авантюрист или просто спесивый аристократ? Кто бы он ни был, но сейчас
он повернулся ко мне спиной, и он прав!"
- Почему ты называешь его "рыцарь"? - спросила она у Карла, продолжая
размышлять вслух.
- Потому что так называют его форейторы.
- Но какой рыцарь? Какого ордена?
- Просто господин рыцарь. Да к чему вам это, синьора? Раз ему не
угодно, чтобы вы узнали, кто он, вам, по-моему, надо посчитаться с его
желанием. Он ведь оказывает вам такие важные услуги - даже рискует
жизнью. Вот я, например, готов путешествовать с ним хоть десять лет, да-
же не спрашивая, куда он меня везет. Это такой красивый, храбрый, такой
добрый и веселый человек!
- Веселый? По-твоему, он веселый?
- Конечно. Он так счастлив, что спас вас, что только об этом и гово-
рит. Все время расспрашивает о Шпандау, о вас, о Готлибе, обо мне, о
прусском короле. Я рассказываю ему все, что знаю, все, что со мной слу-
чилось, - даже и мое приключение в Росвальде. Так приятно говорить
по-чешски с умным человеком, который тебя понимает, а не с этими ослами
пруссаками - они ведь знают свой поганый язык, и ничего больше!
- Так, значит, он чех?
- Я позволил себе спросить его, но он коротко и даже немного сухо от-
ветил "нет". Не надо бы мне спрашивать его. Ему хотелось, чтобы я отве-
чал на его вопросы, и ничего больше.
- Он все еще носит маску?
- Только тогда, когда подходит к вам, синьора. Как видно, он большой
шутник и хочет возбудить ваше любопытство.
Радостная доверчивость Карла не вполне успокоила Консуэло. Она убеди-
лась в том, что решительность и храбрость сочетались в нем с простодуши-
ем, которое легко было употребить во зло. Разве не он поверил обещаниям
Мейера? Разве не он уговорил ее войти в комнату этого негодяя? А теперь
он слепо подчиняется какому-то незнакомцу, который похитил Консуэло и,
быть может, собирается подвергнуть ее еще более утонченным и опасным
соблазнам! Ей припомнилась записка Невидимых: "Тебя хотят заманить в ло-
вушку, тебе грозит новая опасность. Остерегайся того, кто предложит тебе
бежать, пока не получишь от нас подтверждения. Оставайся такой же
сильной..." и т.д. Никакого подтверждения Консуэло не получила, но, об-
радовавшись появлению Карла, она решила, что этот верный слуга действи-
тельно уполномочен служить ей. А вдруг незнакомец - предатель? Куда это
он везет ее с такой таинственностью? У нее не было ни одного друга, ко-
торый походил бы на этого блестящего рыцаря, - разве только Фридрих фон
Тренк. Но Карл превосходно знал Тренка, и, значит, то был не он. Граф де
Сен-Жермен был старше, Калиостро - ниже ростом. Вглядываясь издали в
незнакомца и стараясь узнать в нем кого-либо из старинных друзей, Консу-
эло пришла к выводу, что ни у кого из них не видела такой легкой, изящ-
ной походки. Только Альберт отличался этой величественной осанкой, но
его медлительный шаг, его постоянное изнеможение не могли сравниться с
мужественной и благородной манерой держаться, свойственной незнакомцу.
Лес поредел, и лошади пошли рысью, догоняя опередивших их седоков. Не
оборачиваясь, рыцарь поднял руку и взмахнул белоснежным платком. Карл
понял этот сигнал и подсадил Консуэло в карету со словами:
- Между прочим, синьора, в сундуках под сиденьями вы найдете белье,
платья и все, что может вам понадобиться для завтрака и обеда. Там есть
и книги. Словом, это настоящая гостиница на колесах, и, кажется, вы вый-
дете из нее не скоро.
- Карл, - сказала Консуэло, - прошу тебя, спроси у господина рыцаря,
можно ли мне после того, как мы переедем границу, поблагодарить его и
отправиться дальше куда мне вздумается.
- О, синьора, я никогда не посмею задать такой обидный вопрос столь
любезному господину!
- Нет, я требую, чтобы ты это сделал. Его ответ ты передашь мне на
следующем привале, раз он не желает говорить со мной.
Незнакомец ответил, что путница совершенно свободна и все ее желания
являются для него приказом, но что, изменив выбранный для нее маршрут и
место убежища, она поставит под угрозу не только свое собственное спасе-
ние и жизнь ее спутника, но и жизнь Карла. С наивным упреком Карл доба-
вил, что, видимо, се недоверие очень огорчило рыцаря, так как он сделал-
ся печален и угрюм. Консуэло тотчас раскаялась и велела ему сказать, что
она вручает Невидимым свою судьбу.
День прошел без всяких приключений. Консуэло, замурованная в своей
карете, словно государственная преступница, совершенно не представляла
себе, в каком направлении ее везут. Заметив при дневном свете, что ее
платье забрызгано кровью гнусного Мейера, она пришла в ужас и с радостью
переоделась. Она попыталась читать, но ум ее был чересчур озабочен. Тог-
да она решила побольше спать, надеясь, что постепенно забудет свое уни-
зительное приключение. Но когда стемнело, а незнакомец продолжал сидеть
на козлах, она испытала еще большее смятение. Очевидно, он ничего не за-
был, и его почтительная деликатность делала Консуэло еще более смешной и
виновной в собственных глазах. Кроме того, она мучилась при мысли о том,
как неудобно и утомительно этому человеку, казавшемуся ей таким усталым,
сидеть на чересчур узком для двоих сиденье, бок о бок с солдатом, кото-
рый, правда, был переодет в очень опрятное платье слуги, но мог сильно
надоесть ему своей наивной и многословной болтовней. К тому же наступала
ночь, быть может, он страдал от холода, не мог спать. Уж не граничит ли
его мужество с самомнением? Не считает ли он себя неотразимым? Или дума-
ет, что, придя в себя от неожиданности, она будет обороняться от этой
фамильярности, что-то чересчур уж отцовской? Бедняжка говорила себе все
это, чтобы утешить свое уязвленное самолюбие, но скорее всего ей просто
не терпелось снова его увидеть, а главное, она боялась его презрения или
торжества чрезмерной добродетели, которая навсегда отдалила бы их друг
от друга.
Среди ночи они остановились в неглубоком овраге. Погода была хмурая.
Шум ветра в листве дерев напоминал шум бегущей воды.
- Синьора, - сказал Карл, открывая дверцу кареты, - наступила самая
трудная минута нашего путешествия: надо перейти границу. Говорят, что
смелость и деньги делают все, но все-таки не стоит проезжать сейчас по
большой дороге на глазах у полицейских. Ято ничем не рискую - ведь я для
них неважная птица. Запрягу в коляску одну лошадь, словно только что ку-
пил ее для своих хозяев, что живут в соседней деревне, и поеду поти-
хоньку. А вы с господином рыцарем пойдете окольным путем, и, возможно,
там попадутся нелегкие тропинки. Скажите, хватит ли у вас сил пройти с
милю пешком по плохой дороге?
Консуэло ответила утвердительно, и рыцарь тотчас подал ей руку. А
Карл прибавил:
- Если вы придете в условленное место раньше меня, ждите там и не
бойтесь, - хорошо, синьора?
- Я ничего не боюсь, - ведь я нахожусь под защитой господина рыцаря,
- ответила Консуэло с каким-то смешанным чувством нежности и гордости. -
Но, бедный мой Карл, - добавила она, - не опасно ли это для тебя?
Карл только пожал плечами и, поцеловав Консуэло руку, побежал переп-
рягать лошадь, а Консуэло со своим безмолвным покровителем отправилась в
путь через поля.
XXII
Погода хмурилась все больше, ветер усиливался, и наши беглецы с тру-
дом шагали уже около получаса то по каменистым тропам, то по высокой
траве, продираясь сквозь терновые кусты, как вдруг хлынул сильнейший
дождь. До сих пор Консуэло не сказала своему спутнику ни слова, но, ви-
дя, что он тревожится за нее и ищет пристанища, она наконец проговорила:
- Не бойтесь за меня, сударь. Я сильна и огорчаюсь только за вас -
ведь вы переносите столько мучений и забот ради человека, совершенно вам
безразличного. Я просто не знаю, как выразить вам свою благодарность.
Увидев какую-то заброшенную лачугу, незнакомец не удержался от ра-
достного жеста, и ему удалось устроить свою спутницу в уголке, где она
укрылась от ливня. Крыша этой развалины была сорвана ветром, и прост-
ранство, защищенное небольшим каменным выступом, оказалось так узко, что
незнакомец, не решаясь встать совсем близко к Консуэло, вынужден был ос-
таться под проливным дождем. Из уважения к ней он даже отошел подальше,
чтобы она не испугалась. Однако Консуэло не могла долго терпеть такое
самопожертвование. Она позвала его, но, видя, что он упорствует, вышла
из своего убежища и сказала деланно-веселым тоном:
- Каждому свой черед, господин рыцарь. Я тоже могу немного помокнуть.
Займите мое место, если уж не хотите встать рядом.
Рыцарь сделал попытку отвести Консуэло обратно на то место, которое
являлось предметом борьбы их великодушия, но она была тверда.
- Нет, - сказала она, - я не уступлю. Очевидно, я обидела вас сегод-
ня, когда выразила желание расстаться на границе, и теперь должна иску-
пить свою вину. Пусть же хороший насморк послужит мне наказанием!
Рыцарь уступил и встал под навес. Чувствуя себя очень виноватой, Кон-
суэло подошла и встала с ним рядом. Правда, у нее было унизительное ощу-
щение, что ее поступок может быть принят за кокетство, но она предпочла
скорее показаться ему легкомысленной, чем неблагодарной. Незнакомец по-
нял это и постарался держаться от нее настолько далеко, насколько ему
позволяло пространство в два или три квадратных фута. Опершись на камен-
ный выступ, он даже умудрился слегка отвернуть голову, чтобы не смущать
Консуэло и чтобы она не подумала, будто он ободрен ее вниманием. Консуэ-
ло поражалась тому, что человек, приговоренный к молчанию и до известной
степени приговоривший к молчанию и ее самое, так легко угадывает ее мыс-
ли и позволяет понимать свои. Уважение к нему возрастало у нее с каждой
минутой, и какое-то странное чувство заставляло ее сердце биться так
сильно, что она задыхалась в атмосфере, воспламененной дыханием незна-
комца, к которому ее влекла непостижимая симпатия.
Через четверть часа ливень утих настолько, что наши путешественники
смогли продолжать свой путь, но размытые тропинки сделались почти непро-
ходимыми для женщины. Несколько мгновений рыцарь, как всегда молча, наб-
людал, как бредет и спотыкается Консуэло, цепляясь за него на каждом ша-
гу, чтобы не упасть. И вдруг, устав смотреть на ее мучения, он взял ее
на руки, как ребенка, и понес, несмотря на ее протесты. Правда, эти про-
тесты не перешли в сопротивление: Консуэло почувствовала себя околдован-
