- Нет, - ответила она, - я видела графа Альберта.
- Графа Альберта? Здесь? Ты в этом уверена? Возможно ли?
- Это возможно! Это несомненно! - воскликнула Консуэло, увлекая его
за собой.
И она осмотрела все кулисы, обежав их бегом и не пропустив ни единого
уголка. Иосиф помогал ей в поисках, уверенный, однако, что она ошиблась.
А в это время Порпора с нетерпением звал ее, чтобы отвезти домой. Консу-
эло не нашла никого, кто хоть скольконибудь напоминал бы Альберта. Когда
же, выйдя наконец из театра со своим учителем, она увидела всех, кто од-
новременно с нею был на сцене, то заметила несколько плащей, довольно
похожих на тот, который поразил ее.
- Все равно, - шепотом сказала она Иосифу, указавшему ей на это, - я
его видела, он был здесь.
- Просто у тебя была галлюцинация, - возразил Иосиф. - Будь то на са-
мом деле граф Альберт, он заговорил бы с тобой, а ты уверяешь, что этот
человек два раза убегал при твоем приближении.
- Я не говорю, что это действительно он, но я его видела и теперь ду-
маю, как ты, - то было видение. Должно быть, с ним случилось какое-ни-
будь несчастье. О! Как бы мне хотелось сейчас же уехать, бежать в Боге-
мию! Я уверена, что он в опасности, он зовет меня, он меня ждет!
- Вижу, бедная моя Консуэло, что, помимо всего прочего, он еще награ-
дил тебя своим безумием. Твое возбужденное состояние во время репетиции
предрасположило тебя к таким видениям. Опомнись, умоляю тебя, и будь
уверена: если граф Альберт в Вене, он еще сегодня, живехонький, прибежит
к тебе.
Надежда ободрила Консуэло. Она ускорила шаг, увлекая за собой Беппо и
оставив позади старого Порпору; маэстро на этот раз ничего не имел про-
тив того, что она забыла о нем и занялась разговором с юношей. Но Консу-
эло так же мало думала об Иосифе, как и о маэстро. Она бежала, вся запы-
хавшись, добралась до дома, тотчас же поднялась в свою комнату и никого
не нашла. Иосиф справился у прислуги, не спрашивал ли кто Консуэло в ее
отсутствие. Никого не было и никто не пришел: Консуэло напрасно прождала
целый день. Вечером и до самой поздней ночи она разглядывала всех запоз-
далых прохожих, проходивших по улице. Ей все казалось, что кто-то нап-
равляется к ее двери и останавливается. Но все проходили мимо, один рас-
певая, другой по-стариковски кашляя, и терялись во мраке.
Консуэло легла спать, убежденная в том, что ей просто привиделось. На
следующее утро, успокоившись, она призналась Иосифу, что в сущности не
рассмотрела ни одной черты лица человека, о котором шла речь. Общее впе-
чатление от фигуры, покрой плаща и манера его носить, бледность, чернота
на подбородке - это могло быть и бородой и падавшей от шляпы тенью, сгу-
щенной благодаря странному освещению театра, - все это смутно напоминало
Альберта, и Консуэло, обладавшая пылким воображением, убедила себя, буд-
то видела молодого графа.
- Если бы мужчина, какого ты мне не раз описывала, очутился в театре,
- сказал Иосиф, - его небрежная одежда, длинная борода, черные волосы не
могли бы не привлечь внимания повсюду снующих людей. А я всех расспраши-
вал, не исключая и швейцаров театра, которые не пропускают за кулисы ни
единого человека, не известного им лично или не имеющего на это разреше-
ния. Но никто в тот вечер не видел за кулисами никого постороннего.
- Ну, тогда мне, очевидно, показалось. Я была взволнована, вне себя,
думала об Альберте и ясно себе его представила. Кто-то появился передо
мной, и я вообразила, будто это Альберт. Неужели моя голова так ослабе-
ла? Несомненно, крик вырвался у меня из глубины сердца, и со мной прои-
зошло нечто весьма необычайное и очень нелепое.
- Забудь об этом, - посоветовал Иосиф, - не утомляй себя пустыми меч-
тами. Повторяй свою роль и думай о завтрашнем дне.
XCVI
Днем Консуэло увидела из своих окон весьма необычную группу людей,
направлявшихся к площади. То были коренастые, здоровенные, загорелые лю-
ди, с длинными усами, с голыми ногами, обутыми в подобие античных котурн
с перекрещивающимися ремнями, в остроконечных шапках, с четырьмя писто-
летами за поясом, с обнаженными руками и шеей, с длинным албанским кара-
бином в руках; на них были накинуты широкие красные плащи.
- Это что, маскарад? - спросила Консуэло навестившего ее каноника. -
Но у нас ведь не масленица, насколько мне известно.
- Насмотритесь на них хорошенько, - ответил каноник, - ибо нам с вами
не скоро придется увидеть их снова, если богу будет угодно продлить
царствование Марии-Терезии. Поглядите, с каким любопытством, хотя и не
без примеси отвращения и страха, рассматривает их народ. Вена видела,
как они стекались сюда в тяжкие и горестные для нее дни, и тогда она
встречала их более радостно, чем сегодня; теперь она смущена и пристыже-
на тем, что обязана им своим спасением.
- Это не те ли словенские разбойники, о которых мне так много расска-
зывали в Богемии, где они натворили столько бед? - спросила Консуэло.
- Да, они самые, - ответил каноник, - это остатки тех шаек рабов и
кроатских разбойников, которых знаменитый барон Франц фон Тренк, двою-
родный брат вашего друга, барона Фридриха фон Тренка, освободил, или,
скорее, поработил с невероятной смелостью и ловкостью, дабы создать из
них регулярные войска МарииТерезии. Смотрите, вот он, этот наводящий
ужас герой, этот Тренк - Опаленная Пасть, как прозвали его наши солдаты,
знаменитый партизан, самый хитрый, самый предприимчивый, самый необходи-
мый в печальные годы войны, величайший хвастун и величайший хищник свое-
го века, - но в то же время самый смелый, самый сильный, самый энергич-
ный, самый сказочно отважный человек новейших времен! Это он, Тренк-гра-
битель, дикий пастырь кровожадной стаи голодных волков.
Франц фон Тренк, почти шести футов роста, был еще выше, чем его
прусский кузен. Ярко-красный плащ, застегнутый у шеи рубиновым аграфом,
распахиваясь, обнаруживал у него за поясом целый музей турецкого оружия,
усыпанного драгоценными камнями. Пистолеты, кривые сабли, кортики - все
было тут, чтобы придать ему вид самого ловкого и решительного убийцы.
Вместо султана на его шапке красовалось как бы древко маленькой косы и
на нем - четыре отточенных лезвия, спускавшиеся почти до лба. Он был
страшен. Взрыв бочонка с порохом изуродовал его лицо, придав ему нечто
дьявольское. "Нельзя смотреть на него без содрогания", - гласят все ме-
муары того времени.
- Так вот это чудовище, этот враг человечества! - проговорила Консуэ-
ло, с ужасом отводя в сторону глаза. - Богемия долго будет помнить его
поход: сожженные, разрушенные города, замученные старики и дети, опозо-
ренные женщины, истощенные контрибуциями деревни, опустошенные поля,
уведенные или истребленные стада, повсюду разорение, отчаяние, убийство
и пожар... Бедная Богемия! Вечное поле брани, театр самых разных траге-
дий!
- Да, бедная Богемия! Жертва всяких неистовств, арена всяких битв, -
добавил каноник. - Франц фон Тренк возобновил в ней свирепые насилия
времен Яна Жижки. Непобедимый, как и Жижка, он никому не давал пощады. И
страх перед его именем был так велик, что его авангарды брали приступом
города в то время, когда он сам находился еще в четырех милях от них, в
схватке с другими врагами. Про него можно сказать, как говорили про
Атиллу: "Трава уж никогда не вырастает там, где ступил его конь". Побеж-
денные будут проклинать его до четвертого поколения. [49]
Франц фон Тренк скрылся вдали, но долго еще Консуэло и каноник виде-
ли, как его кроатские гусарывеликаны проходили мимо их окон, ведя под
уздцы его великолепных коней в богатых попонах.
- То, что вы видите, может дать вам лишь некоторое представление о
его богатстве, - заметил каноник. - Мулы, телеги, нагруженные оружием,
картинами, драгоценными камнями, слитками золота и серебра, беспрестанно
тянутся по дорогам, ведущим к его имениям в Славонии. Там прячет он сок-
ровища, которых хватило бы на выкуп трех королей. Ест он на золотой по-
суде, похищенной им у прусского короля в Заарау, причем он едва не похи-
тил и самого короля. Одни уверяют, что он опоздал на четверть часа, а
другие - что король был в его руках и дорого заплатил за свою свободу.
Подождем! Быть может, Тренк-грабитель уже не долго будет пользоваться
такой славой и таким богатством. Говорят, ему грозит уголовный процесс,
самые ужасные обвинения тяготеют над его головой, а императрица смер-
тельно боится его; и говорят также, что те из его кроатов, которые не
удосужились, как это принято, выйти в отставку, будут зачислены в регу-
лярные войска и зажаты в кулак на прусский манер. Что касается его само-
го... я довольно печального мнения об ожидающем его при дворе приеме и
наградах.
- Ведь пандуры, говорят, спасли австрийскую корону?
- Несомненно. От границ Турции до границ Франции они навели ужас,
взяли приступом наиболее упорно защищавшиеся крепости, выиграли самые
отчаянные битвы. Всегда первые в атаке, первые у укрепленных мостов,
первые у брешей крепостей, они приводили в восхищение наших самых круп-
ных генералов, а врагов обращали в бегство. Французы всюду отступали пе-
ред ними, да и сам великий Фридрих, говорят, побледнел, как простой
смертный, от их воинственных криков. Нет таких быстрых рек, непроходимых
лесов, тинистых болот, отвесных скал, того града пуль и моря пламени,
которых не преодолели бы они во всякие часы ночи, в самые суровые време-
на года. Да! Поистине, скорее они спасли корону Марии-Терезии, чем ста-
рая военная тактика всех наших генералов и все хитрости наших диплома-
тов.
- В таком случае их преступления останутся безнаказанными и их грабе-
жи будут санкционированы.
- Наоборот, возможно, они будут чрезмерно наказаны.
- Трудно отделаться от людей, оказавших подобные услуги.
- Простите, - ядовито заметил каноник, - когда больше в них не нужда-
ются...
- Но разве им не было дозволено производить любые насилия как во вла-
дениях империи, так и во владениях союзников?
- Конечно, им все было дозволено, поскольку они были необходимы.
- А теперь?
- А теперь, когда в них нет больше необходимости, им ставят в вину
то, что раньше было дозволено.
- А где душевное величие Марии-Терезии?
- Они оскверняли храмы!
- Понимаю, господин каноник: Тренк погиб!
- Тес! Об этом можно говорить только шепотом.
- Видела пандуров? - громко спросил запыхавшийся Иосиф, входя в ком-
нату.
- Без особенного удовольствия, - ответила Консуэло.
- Ну, а ты их не узнала?
- Да я вижу их впервые.
- Нет, Консуэло, не в первый раз ты их видишь. Мы уже встречали их в
Богемском Лесу.
- Слава богу, насколько помнится, ни одного из них я не встречала.
- Значит, ты забыла сарай, где мы провели ночь на сене и вдруг заме-
тили человек десять-двенадцать, спавших вокруг нас?
Тут Консуэло вспомнила ночь, проведенную в сарае, и встречу с этими
свирепыми людьми, которых она тогда, так же как Иосиф, приняла за конт-
рабандистов. Но иные волнения, которых она не разделяла и о которых даже
не догадывалась, запечатлели в памяти Иосифа все обстоятельства той гро-
зовой ночи.
- Так вот, эти мнимые контрабандисты, не заметившие нашего при-
сутствия и покинувшие сарай до рассвета со своими мешками и тяжелыми уз-
лами, и были пандуры, - сказал Иосиф. - У них было такое же оружие, та-
кие же лица, усы и плащи, какие я только что видел; провидение без наше-
го ведома спасло нас от самой страшной встречи, какая только могла прои-
зойти у нас в пути.
- Вне всякого сомнения, - сказал каноник, которому Иосиф не раз расс-
казывал подробности их путешествия, - эти достойные малые, набив себе
карманы, своевольно освободились от службы, как это у них в обычае, и
направлялись к границе, предпочитая сделать крюк, чем идти с добычей по
имперским владениям, где они всегда рискуют попасться. Но будьте увере-
